легиона.
Слабая острота. Императрица не улыбнулась.
– Как это грустно для него. Но никто из нас не смог предложить объяснения, совпавшего с тем ответом, который наш великолепный возничий держит в тайне. Он обещал сообщить его нам. Хочешь рискнуть и высказать предположение, перед тем как он даст свой ответ?
– Нет позора в неведении, – прибавил Валерий. – Особенно если это твой первый поход на ипподром.
Ему и в голову не пришло не отвечать. Вероятно, должно было прийти. Вероятно, более осторожный человек, учтя все нюансы, уклонился бы от ответа. Таким человеком почти наверняка был бы Мартиниан.
– У меня есть одна мысль, мой господин, моя госпожа. Возможно, я ошибаюсь, конечно. Вероятно, я ошибаюсь.
Стоящий рядом Скортий взглянул на него. Он слегка приподнял брови, но его карие внимательные глаза смотрели учтиво и заинтересованно.
Криспин в свою очередь посмотрел на него и улыбнулся.
– Одно дело сидеть над беговой дорожкой и размышлять, как это сделано, и совсем другое – делать это на песке, на всем скаку. Прав я или нет, позволь мне приветствовать тебя. Я не ожидал, что так разволнуюсь сегодня, но это произошло.
– Ты делаешь мне слишком много чести, – пробормотал Скортий.
– Так что скажешь? – спросил Император. – Твоя мысль, родианин? В награду тебя ждет афганский рубин!
Криспин взглянул на него и сглотнул. Он не знал, конечно, каков приз. Это был не обычный приз; это было целое состояние, с самого дальнего востока. Он снова повернулся к Скортию, прочищая горло.
– Свет и тень в толпе сыграли свою роль?
И по улыбке, тут же появившейся на лице возничего, понял, что выиграл. Выиграл. Он умел решать головоломки. Всю жизнь.
В полной ожидания тишине Криспин заговорил со все возрастающей уверенностью:
– Я бы сказал, что многоопытного Скортия навел на эту мысль темный цвет толпы, когда он достиг поворота перед императорской ложей, мой повелитель. Наверное, он знал много другого, о чем я не могу даже догадаться, но рискну предположить, что это было самым важным.
– Темный цвет толпы, – сердито воскликнул начальник канцелярии Фастин. – Что за чушь?
– Надеюсь, это не чушь, мой господин. Я имею в виду их лица, конечно. – Больше Криспин ничего не сказал. Он смотрел на возничего, стоящего рядом. Теперь на него смотрели все.
– Кажется, – наконец, произнес Скортий, – у нас тут стоит возница. – Он рассмеялся, показывая белые, ровные зубы. – Боюсь, этот родианин – вовсе не мозаичник. Он – опасный обманщик, мой повелитель.
– Он прав? – резко спросил император.
– Совершенно прав, о трижды возвышенный повелитель.
– Объясни! – Приказ прозвучал, как удар кнута.
– Польщен, что мне задан этот вопрос, – спокойно ответил чемпион Синих.
– Не тебе. Кай Криспин Варенский, объясни, что ты имеешь в виду.
Скортий впервые смутился. Криспин понял, что император по-настоящему раздражен, и догадался, почему: в этом зале явно находился еще один любитель решать головоломки.
Криспин осторожно сказал:
– Иногда человек, который видит что-то впервые, может заметить то, что уже не дано видеть другим, более сведущим. Признаюсь, что я устал за тот длинный день к моменту поздних заездов, и мой взгляд блуждал по сторонам. Он упал на трибуны по ту сторону спины.
– И это подсказало тебе, как выиграть гонку? – Короткое раздражение Валерия прошло. Он снова бросился в бой, понял Криспин. Взгляд сидящей рядом с ним Аликсаны казался непроницаемым.
– Это подсказало мне, как человек, более отважный, чем я, мог бы это сделать. Мозаичник, как я уже говорил, мой повелитель, видит изменения цвета и света в божьем мире с… большой точностью. Он должен это уметь, иначе не добьется успеха в своей работе. Я провел часть дня, наблюдая, что происходит, когда колесницы мчатся мимо дальних трибун и люди поворачивают головы, следя за их бегом.
Валерий сидел, подавшись вперед и сосредоточенно нахмурив брови. Внезапно он поднял руку.
– Погоди! Я попробую сам. Погоди. Да… когда они смотрят прямо перед собой, возникает впечатление чего-то более яркого, светлого, так как их лица обращены вперед, а когда головы повернуты в противоположную сторону, когда ты видишь волосы и головные уборы, возникает впечатление более темного цвета.
Криспин ничего не сказал. Только поклонился. Стоящий рядом Скортий из команды Синих молча повторил его движение.
– Ты сам заслужил свой рубин, мой повелитель, – сказал возничий.
– Не заслужил. Я все еще… Теперь ты, Скортий. Объясни!
Сориец произнес:
– Когда я достиг поворота у катизмы, мой повелитель, трибуны справа от меня были разноцветными и довольно темными. В эти секунды я миновал Кресенза и выехал на внутреннюю дорожку. Они не должны
