И Бдительные расступились, внешнее кольцо воинов медленно раздвинулось, так что стали видны стоящие внутри его. Они держали огромный круглый щит, который подняли на плечи, как в древности делали солдаты, провозглашая кого-то императором. Стоящий на щите Валерий Тракезийский протянул руки к своему народу и смиренно и милостиво поклонился, уступая внезапно возникшему желанию народа Сарантия сделать его своим повелителем, императором, наместником Джада на земле.
– Валерий! Валерий! Валерий!
– Слава императору Валерию!
– Золотого Валерия на Золотой Трон!
Его волосы действительно были когда-то золотистыми, давным-давно, когда он покинул поля Тракезии вместе с двумя другими мальчиками, бедный, как каменистая почва, но сильный для своих лет. Он был готов работать, сражаться, идти босиком по холодной, мокрой осенней земле, подгоняемый в спину несущим зиму северным ветром, до самого военного лагеря сарантийцев, чтобы предложить свои услуги в качестве солдата далекому императору из невообразимого Города. Это было очень, очень давно.
– Петр, останься поужинать со мной.
Ночь. Морской бриз с запада, несущий прохладу в комнату через открытые окна высоко над внутренним двором. Звук падающей воды, издаваемый фонтанами, а издалека доносится шелест ветра в листве деревьев императорского сада.
Два человека стояли в одной из комнат Траверситового дворца. Один был императором, второй сделал его императором. В большем по размерам и более официальном Атеннинском дворце, по ту сторону сада, совсем недалеко, в Порфировом зале лежал в торжественном облачении Апий с монетами на глазах, сжимая в руках солнечный диск – плату и подорожную для дальнейшего путешествия.
– Не могу, дядя. Мне надо выполнить кое-какие обещания.
– Сегодня ночью? Где?
– В факциях. Сегодня Синие оказали нам большую услугу.
– А! Синие. И их любимая актриса? Она тоже оказала нам услугу? – В голосе старого солдата звучали лукавые нотки. – Или она окажет позднее, сегодня ночью?
Петр остался невозмутимым.
– Алиана? Прекрасная танцовщица, я всегда смеюсь, когда она проделывает такие смешные па на сцене. – Он усмехнулся, на его круглом гладком лице не было и следа лукавства.
Взгляд императора оставался проницательным, все понимающим. Через секунду он тихо произнес:
– Любовь опасна, племянник.
Выражение лица молодого человека изменилось. Несколько секунд он молча стоял у двери. В конце концов кивнул головой.
– Возможно. Я это знаю. Ты… меня осуждаешь? Время для вопроса было выбрано правильно. Как могло дядино неодобрение соотнестись с тем, что он сегодня сделал? После событий этого дня? Валерий покачал головой.
– Не очень. Ты переедешь в Императорский квартал? В один из дворцов?
На этой территории стояло шесть дворцов в разных местах. Все они теперь принадлежали ему. Придется их изучить.
Петр кивнул.
– Конечно, если ты оказываешь мне эту честь. Но только после траурных обрядов, инвеституры и церемонии в твою честь на ипподроме.
– Ты возьмешь ее с собой?
На этот прямой вызов Петр ответил такой же откровенностью:
– Только с твоего разрешения.
– Разве на этот счет нет законов? – спросил император. – Как я припоминаю, кто-то что-то говорил мне. Актриса?..
– Теперь в Сарантии ты издаешь законы, дядя. Законы можно изменить.
Валерий вздохнул.
– Нам еще надо будет поговорить об этом. И насчет должностных лиц. Гезий. Адраст. Гиларин – я ему не доверяю. Никогда не доверял.
– Значит, он уйдет. И, боюсь, Адрасту тоже придется уйти. Гезий… тут сложнее. Ты знаешь, что он высказался в твою пользу в Сенате?
– Ты мне говорил. Это имеет значение?
– Может быть, и нет, но если бы он выступил за Адраста – как невероятно это ни звучит, – положение стало бы более… неприятным.
– Ты ему доверяешь?
Император наблюдал за обманчиво мягким, круглым лицом племянника, пока тот размышлял. Петр не был солдатом. Он не был похож на придворного. Больше всего его поведение напоминало манеры академиков старых, языческих Школ, решил Валерий. Однако в нем чувствовалось честолюбие. Огромное честолюбие. Фактически честолюбие, размером с целую Империю.
Петр слегка развел руками.
– Если честно? Не уверен. Я сказал, что тут все сложнее. Действительно, нам надо будет потом поговорить. Но сегодня тебе выпал свободный вечер, и я тоже могу его себе позволить, с твоего
