душе, сменившись неведомым ему дотоле страхом.
Вцепившись в поводья, Лорин резко затормозил и заставил коня стоять совершенно неподвижно. И за те несколько мгновений, что они простояли, окаменев как изваяние, лицо мага исказилось настолько, что превратилось в некую омертвелую маску страха, а потом Лорин Серебряный Плащ громко крикнул что-то в ответ злобно обступившей его со всех сторон Тьме и, сильно пришпорив коня, погнал его назад, назад, назад, в Парас-Дерваль, ибо там вот-вот должно было случиться нечто небывалое и ужасное.
Бешеный стук копыт под звездным небом привел его в чувство, и он, собрав всю свою волю, но не особенно надеясь на успех, отправил свое мысленное послание на юг, в Парас-Дерваль, от которого был сейчас отделен этими бескрайними безлюдными просторами. Но, увы, он был слишком далеко, слишком! И рядом с ним не было Мэтта, что чрезвычайно уменьшало его магическую силу. И Лорин понукал и понукал усталого коня, заставляя его бежать быстрее, лететь как ветер сквозь море Тьмы, но все равно знал: как ни спеши, все равно он неизбежно опоздает.
Дженнифер чувствовала себя глубоко несчастной. Мало того, что пропал Дейв, а Кевин с Полом сегодня с утра пораньше отправились верхом в какую-то безумную экспедицию с этим Дьярмудом, так теперь еще и Ким ушла! Мэтт Сорин повел ее к той старухе, которую вчера в Большом зале все собравшиеся за глаза называли Ведьмой.
И Дженнифер, оставшись одна, попала в руки придворных дам, расположившихся в просторной гостиной в наиболее прохладном, западном крыле дворца. Она сидела на низком широком подоконнике, слушая их болтовню и отвечая на бесчисленные вопросы. Для этих особ, казалось, не было ничего важнее, как выведать у нее все, что касается интимных, прежде всего сексуальных пристрастий Кевина Лэйна и Пола Шафера.
Отбиваясь изо всех сил от сыпавшихся со всех сторон вопросов, Дженнифер все еще умудрялась скрывать нараставшее раздражение. У дальней стены комнаты какой-то человек, устроившись прямо под гобеленом с изображением батальной сцены, играл на неизвестном ей струнном инструменте. На гобелене было изображено поле брани, над которым летал дракон, и Дженнифер очень надеялась, что это чисто мифический персонаж.
Все придворные дамы были, разумеется, в свое время ей представлены, но она запомнила всего два имени: Лаэша и Рэва. Первая была совсем юная, кареглазая; ее, похоже, приставили к Дженнифер в качестве фрейлины. Впрочем, она была очень тихая и до странности немногословная, что уже представлялось Джен просто счастьем. Вторая, темноволосая красавица Рэва, напротив, была особой чрезвычайно активной и явно гордилась своим, видимо, более высоким, чем у других, положением. К ней Дженнифер сразу почувствовала беспричинную неприязнь.
И неприязнь эта, разумеется, ничуть не уменьшилась, когда Рэва сама и без малейшего смущения сообщила всем, что накануне провела ночь с Кевином. Похоже, это считалось большой победой в бесконечной борьбе придворных дам за «приручение» кого-то из высших лиц королевства. Надо сказать, Рэва вовсю эксплуатировала достигнутый ею успех, что было особенно противно, и Дженнифер, чувствуя себя всеми покинутой, была совсем не в том настроении, чтобы терпеть подобные мерзости.
Так что когда очередная надутая идиотка, тряся своими патлами, стала выпытывать у Дженнифер, отчего это Пол Шафер остался так равнодушен к ее прелестям – «Может быть, он предпочитает проводить ночи с мальчиками?» – спрашивала она со злорадной усмешкой, – Дженнифер коротко и довольно-таки зло хохотнула и ответила, отлично сознавая, что наживает себе лютого врага:
– По-моему, для его равнодушия есть куда более очевидные причины. Дело в том, что Пол весьма разборчив и никогда не увлекается кем попало.
Неожиданно наступила полная тишина. Затем кто-то сдавленно хихикнул и послышался ангельский голосок Рэвы:
– Уж не хотите ли вы сказать, что неразборчивостью отличается второй ваш друг, Кевин?
Но Дженнифер подобными уловками было не пронять. Ей просто до безумия надоело без конца слушать все это. Она резко встала и, посмотрев на Рэву сверху вниз, улыбнулась.
– Ни в коем случае! – медленно и отчетливо проговорила она. – Я Кевина знаю отлично, и в нем самое главное то, что поймать его дважды на один и тот же крючок абсолютно невозможно. – И, с достоинством проследовав мимо опешившей Рэвы, она вышла в коридор.
Спеша по переходам и залам дворца куда глаза глядят, она сердито думала: надо непременно сказать Лэйну, что если он вздумает во второй раз затащить к себе в постель кого-то из этих трепливых дур, то от нее, Дженнифер, он до конца дней своих слова не услышит!
Уже у дверей спальни кто-то окликнул ее по имени. Шурша по полу длинной юбкой, к ней спешила Лаэша. Дженнифер холодно посмотрела на юную фрейлину, но оказалось, что та беззвучно смеется, буквально задыхается от смеха.
– Ох! – с трудом выговорила Лаэша. – Это было просто великолепно! Наши кошки до сих пор шипят и плюются от злости. А с красоткой Рэвой давно уже никто так не разговаривал!
Дженнифер печально покачала головой:
– Вряд ли они теперь станут относиться ко мне более дружелюбно.
– Да они и так уже невзлюбили тебя, госпожа моя! Ты слишком красива. Не говоря уж о том, что новеньким при дворе всегда трудно, тебе уж точно их ненависть была гарантирована – хотя бы за то, что ты существуешь на свете. А когда Дьярмуд вчера обронил, что ты предназначена исключительно для него, они…
– Он… ЧТО? – взорвалась Дженнифер.
Лаэша осторожно глянула на нее.
– Ну… он ведь принц… а потому…
– Мне совершенно безразлично, кто он такой! И я не позволю ему даже имя мое упоминать в подобных разговорах! Да за кого здесь, в конце концов, нас принимают?!
Теперь Лаэша смотрела на нее иначе.
– Ты правда так думаешь, госпожа моя? – нерешительно спросила она. – Он тебе не нужен?
– Нисколько! – ответила Дженнифер сердито. – Да и с какой стати?
– А мне очень нужен! – просто сказала Лаэша и покраснела до корней волос.
Возникло неловкое молчание. Нарушила его Дженнифер, стараясь очень осторожно выбирать слова.
– Я ведь здесь всего на две недели, – сказала она. – И совершенно не собираюсь отнимать его ни у тебя, ни у кого бы то ни было еще. А сейчас мне больше всего нужен просто друг.
Лаэша смотрела на нее во все глаза. Потом коротко вздохнула и спросила:
– А как ты думаешь, почему я за тобой побежала?
И обе девушки одновременно улыбнулись.
– Тогда объясни мне, – попросила ее Дженнифер, немного помолчав, – зачем нас сюда притащили? Есть ли для этого какая-то серьезная причина? Я ведь даже из дворца еще ни разу не выходила! Можно ли нам хоть город посмотреть?
– Конечно! – воскликнула Лаэша. – Конечно, можно. Мы ведь уже много лет ни с кем не воюем.
Несмотря на жару, Дженнифер сразу почувствовала себя гораздо лучше, стоило выйти за ворота дворца. Одета она была примерно так же, как Лаэша, и быстро поняла, что в городе никто и не догадывается, что она иностранка. Это дало ей долгожданное ощущение свободы, и она весело зашагала рядом со своей новой подругой, но вскоре обратила внимание, что по пыльным извилистым улицам города за ними неустанно следует какой-то мужчина. Лаэша тоже это заметила.
– Это один из людей Дьярмуда, – прошептала она.
Дженнифер уже хотела было снова рассердиться, но, вспомнив, что перед отъездом Кевин успел рассказать ей о найденном в саду мертвом цверге, решила: пусть. Даже неплохо, что в кои-то веки за ней кто-то присматривает. Вот бы отец посмеялся, подумала она и поморщилась.
На той узкой улочке, по которой они шли, отовсюду доносился перестук кузнечных молотов. Неба над головой практически не было видно – так низко над тротуаром нависали балконы второго этажа. Свернув на перекрестке налево, они миновали площадь, видимо, рыночную, о чем свидетельствовали характерный шум и запахи. Замедлив шаг и желая рассмотреть рынок поближе, Дженнифер увидела, что даже сейчас, во время праздника, ассортимент продуктов весьма невелик. Перехватив ее взгляд, Лаэша только головой
