что Лорин будет потрясен тем, что Пол жив и находится у нее, однако ее постигло глубокое разочарование, ибо маг не выказал ни малейшего удивления по этому поводу. И ей пришлось скрывать свое замешательство, когда он, не требуя объяснений, почтительно склонился перед Дважды Рожденным.
Ни единого мужчины не было в том святилище, кроме покойного короля, когда жрицы подняли огромный топор, вынув страшное оружие из его гнезда, и никто не видел, что они сделали после этого. Они никогда не шутили с Даной и всегда выполняли все ее требования, когда она вновь забирала к себе свое дитя, давно отпущенное ею самой в этот мир – отпущенное, дабы пройти извилистой тропой жизни, которая всегда в итоге приводит назад, к ней, к Дане.
Здесь, неподалеку от святилища, предстояло Верховной жрице и похоронить короля Бреннина, так что она, завершив обряд, повела похоронную процессию дальше, выйдя из Храма под дождь вся в белом с головы до ног и резко выделяясь среди одетых в черное людей, и мужчины вновь подняли носилки на плечи и понесли Айлиля следом за нею в тот склеп, где всегда обретали вечный покой Верховные правители страны.
Находился склеп к востоку от дворца и чуть севернее самого Храма. Похоронная процессия вытянулась по тропе. Впереди шла Джаэль с ключом от склепа в руках, за ней несли носилки, за которыми в полном одиночестве следовал светловолосый Дьярмуд, законный наследник престола, а за ним – толпа знатных и не очень жителей Бреннина. В этой толпе шел, опираясь на плечи провожатых, и повелитель светлых альвов из Данилота, а также – два Всадника дальри, и еще – трое чужеземцев, представителей иного мира: двое мужчин, один высокий и темноволосый, а второй совсем светлый, и молодая женщина с седыми волосами. Простой люд выстроился вдоль тропы в шесть рядов, невзирая на дождь, и все почтительно кланялись своему покойному королю, когда его проносили мимо.
А когда процессия приблизилась к высоким воротам склепа, Джаэль увидела, что ворота распахнуты и в них стоит человек, одетый в траур. Человек явно ждал их, и она сразу поняла, кто это.
– Несите его сюда, – сказал Айлерон, – и пусть мой отец упокоится наконец подле моей матери, которую он так любил.
Джаэль чуть замешкалась, стараясь скрыть охватившее ее волнение, и услышала, как чей-то знакомый голос ответил Айлерону:
– Добро пожаловать домой, изгнанник! – Дьярмуд сказал это почти ласково, и в голосе его не слышалось ни малейшего удивления. Он ловко обошел застывшую перед воротами Джаэль, подошел к брату и поцеловал его в щеку. – Ну что, проводим отца в последний путь? Пусть идет – к ней!
Это было совершенно неправильно! Здесь право первого слова принадлежало только ей, Верховной жрице, однако Джаэль опять невольно поддалась странному волнению, видя перед собой обоих принцев – темноволосого и светловолосого, изгоя и избранника. И Айлерон с Дьярмудом бок о бок вошли в ворота склепа, и по толпе провожавших короля в последний путь пробежал почтительный ропот, сопровождаемый непрерывным шумом дождя.
А на выступе холма над склепом стояли трое, внимательно наблюдая за происходящим внизу. Один еще до захода солнца должен был стать Первым магом Бреннина, второй когда-то давным-давно, на рассвете, стал королем гномов, а третий, сумев ценою собственной жизни вызвать спасительный дождь, был отправлен великим Морниром обратно в этот мир.
– Мы собрались здесь, – начал Горлас, поднявшись на ступеньку, но предусмотрительно остановившись на целых две ступени ниже самого трона, – в печальную и тревожную минуту.
Да, в тот день в Большом зале дворца, созданном гениальным Томазом Лалом, собрались самые знатные и могущественные люди Бреннина. Не было только одного. Всадников дальри и Дейва, успевших на похороны по чистой случайности, приветствовали честь по чести, но на это высокое собрание не пригласили, проводив в отведенные им покои. И даже Брендель из Данилота не присутствовал там, ибо то, что происходило сейчас в Большом зале дворца, касалось только самого Бреннина.
– В любое другое время в королевстве, разумеется, был бы объявлен многодневный траур, дабы оплакать нашу великую утрату, – продолжал Горлас, видя, что Джаэль не собирается опротестовывать его право говорить первым. – Но сейчас настали иные времена. И нам необходимо, посоветовавшись, как можно скорее принять решение и выйти из этого зала во главе с новым королем, способным объединить нас и повести…
– Погоди-ка, Горлас. Сперва Лорина нужно дождаться. – Это сказал Тейрнон, поднимаясь и вставая рядом с Бараком и Мэттом Сорином. Ну вот вам уже и первые неприятности, подумал Горлас, а ведь собрание даже еще и не начиналось толком.
– Ну естественно, – недовольно пробурчала Джаэль. – Хотя, по-моему, это его прямая обязанность – быть на подобном собрании вовремя. Все давно собрались, и мы уже достаточно долго ждали, и…
– И подождем еще! – решительно заявил Мэтт Сорин. – Как ждали, например, тебя. – Это было сказано исключительно неприязненным тоном, и Горлас даже обрадовался, что под горячую руку Мэтту попалась Джаэль, а не он сам.
– А где запропастился наш Серебряный Плащ? – спросил Ньявин из Сереша.
– Должен вот-вот подойти. Просто обстоятельства вынуждают его двигаться очень медленно и осторожно.
– Это почему же? – спросил Дьярмуд. К этому времени он уже перестал метаться у дальней стены зала, как раненый зверь, и подошел к трону.
– Подождите, сами увидите. – Вот и все, что ответил гном.
Горлас уже собрался было возмутиться, но его снова опередили.
– Нет, ждать мы не будем, – твердо заявил Айлерон. – При всей моей любви к Лорину я ждать отказываюсь. Да и обсуждать-то, собственно говоря, нечего.
Ким Форд, присутствовавшая на собрании в качестве новой и единственной ясновидящей Бреннина, увидела, как Айлерон быстро подошел к трону и встал рядом с Горласом.
Но на одну ступеньку ВЫШЕ. «Он всегда будет таким, – подумала она. – И именно в этом его сила».
И эта сила, холодная, неколебимая, вновь стала ей очевидна, когда Айлерон, оглядевшись, снова заговорил:
– Когда состоится Большой совет, мудрость Лорина будет нам совершенно необходима, но сейчас еще не время Совета, что бы вы по этому поводу ни думали.
Дьярмуд при первых же словах брата встал с ним рядом, своим безмятежным видом являя яркий контраст ощутимому внутреннему напряжению Айлерона, которое казалось Ким похожим на туго свернутую пружину.
– Я пришел сюда, – сказал Айлерон дан Айлиль странно ровным тоном, – чтобы стать королем Бреннина и возглавить наше войско в грядущей войне. Этот трон мой! – Он смотрел брату прямо в глаза. – И ради него я убью любого или же сам умру, но стану королем до того, как мы покинем этот зал.
Ледяное молчание, последовавшее за этим безапелляционным заявлением, было несколько секунд спустя прервано громкими аплодисментами. Впрочем, хлопал только один человек.
– Ну до чего изящно сказано, дорогой, – заметил Дьярмуд, продолжая аплодировать. – И как удивительно точно! – Он наконец опустил руки. Сыновья Айлиля смотрели друг на друга в упор; казалось, они здесь совершенно одни.
– Насмешничать легко. – Айлерон, похоже, совсем не сердился. – Ты всегда пытался отделаться шутками да насмешками. Но все же постарайся понять меня, брат! В кои-то веки это не пустячный спор. И я хочу, чтобы ты присягнул на верность мне немедленно, прямо в этом зале, иначе стоит мне поднять руку – и шестеро лучников, что находятся сейчас на галерее, выстрелят прямо в тебя.
– Нет! – вырвалось у Ким.
– Что за нелепость! – возмущенно воскликнул Тейрнон и тоже шагнул вперед. – Я запрещаю…
– Мне ты ничего запретить не можешь! – огрызнулся Айлерон. – Ракот вырвался на свободу! И одно это возлагает на меня слишком большую ответственность, чтобы я стал сейчас шутить.
Дьярмуд вопросительно склонил голову набок, словно обдумывая некое занятное предложение, а потом спросил – так тихо, что с трудом можно было его расслышать:
– И ты действительно сделал бы это?
– Да, – ответил Айлерон, и в голосе его не было ни малейшего колебания.
– Правда? – снова спросил Дьярмуд.
