радоваться этому. Я ничего не имею против Роуперовской конницы. Вы отличные ребята.
– Да ладно, мы не в обиде, – любезно сказал адъютант. – Хотя, насколько я понимаю, мы не идем ни в какое сравнение с разведчиками. Впрочем, наверное, на вашем месте я бы испытывал такие же чувства. Удивительное дело, как человек привязывается к своей собственной компании. Полагаю, вы не станете продавать коня?
– Дагобаза? Нет, это вряд ли!
– Я так и думал. Даже если мы не станем особо убиваться из-за вашего отъезда, Панди, мы будем скучать по вашему черному дьяволу. Он бы пришел первым во всех заездах в следующем сезоне, и мы бы обобрали дочиста всех букмекеров в провинции. Как вы собираетесь доставить Дагобаза в Мардан?
– Поездом. Ему это не понравится, но при необходимости я буду ночевать рядом с ним. В любом случае у него будет свой собственный саис.
– Я бы советовал вам, – сказал адъютант, – сегодня же вечером поговорить с начальником станции. Заказать грузовой вагон не так просто, и, если вы планируете уехать скоро, вам лучше позаботиться о этом заранее. Иначе вы задержитесь здесь гораздо дольше, чем рассчитываете.
– Спасибо за совет, – поблагодарил Аш.
Он безотлагательно отправился на железнодорожную станцию, где обнаружил, что адъютант был прав. Если он собирается ехать тем же поездом, что и Дагобаз, то едва ли сумеет покинуть Ахмадабад в ближайшие десять-пятнадцать дней. И даже такой вариант предполагает необходимость умеренных взяток и подкупа.
– Организовать перевозку четвероногого – дело весьма трудное и долгое, поскольку надо сделать много предварительных заказов, – пояснил начальник станции, евразиец. – Видите ли, мистер Мартин, составов очень много, и все они рассчитаны на разную ширину колеи. Если я достану для вас грузовой вагон на Бомбейско-Бародской железнодорожной линии, – отлично. Но ведь это лишь малая часть вашего пути, и что, спрашивается, вы станете делать, когда прибудете на Центральный Бомбейский вокзал и обнаружите, что на Центральной Индийской железной дороге, куда вы будете пересаживаться, нет ни одного свободного грузового вагона? Или когда в Алигархе вы будете пересаживаться на Восточно-Индийскую линию и там снова не найдется грузового вагона? Боюсь, сэр, вы не избежите многочисленных досадных задержек в пути, коли сейчас поторопитесь с отъездом, не сделав предварительных заказов.
Аш рассчитывал уехать через день-два, но охотно согласился с доводами начальника станции. Никакой нужды в безумной спешке нет, решил он. А значит, он получит больше времени, чтобы избавиться от остальных лошадей, да и Уолли успеет уладить все свои дела в Мардане. Торопить события не имело смысла, да и вообще лишняя неделя-другая в Ахмадабаде не особо тяжкое испытание для него.
Он вернулся в бунгало в прекрасном расположении духа и перед сном написал несколько писем. Длинное письмо, полное планов на совместный отпуск, предназначалось Уолли; короткое было адресовано Зарину – в нем он передавал привет Кода Даду и выражал надежду, что скоро с ним увидится; третье письмо было для Махду – он сообщал старику добрые новости и настоятельно просил оставаться на месте до дальнейшего уведомления и приготовиться к возвращению в Мардан через два-три месяца: Гул Баз возьмет отпуск и приедет за ним, когда наступит время.
– Старик будет рад, – с довольной улыбкой сказал Гул Баз, забирая законченные письма. – Я велю Гокалу немедленно отнести их в дак-кхану (почтовую контору), чтобы они ушли с утренней почтой, без задержки.
Ответная телеграмма от Уолли пришла через несколько дней. Она гласила: «Связи непредвиденными обстоятельствами не могу взять отпуск раньше конца мая тчк могу встретить тебя лахоре тридцатого тчк молодец что написал».
Ввиду мрачного прогноза начальника станции относительно времени, необходимого на организацию перевозки Дагобаза по железной дороге, это известие не особо расстроило Аша. В худшем случае оно означало, что ему придется отложить отъезд еще на несколько недель – разве что он уедет при первой же возможности, направится прямиком в Мардан, оттуда за день доберется до деревни Кода Дада и проведет там свободное время, пока Уолли не выйдет в отпуск.
Перспектива была заманчивой, но по здравом размышлении Аш от нее отказался, сообразив, что поступит весьма недипломатично, если, возвратившись на северо-западную границу после четырехлетней ссылки, проведет первые несколько дней отпуска по другую ее сторону. Вдобавок подобное путешествие изрядно затянулось бы, поскольку ехать пришлось бы через Лахор.
С учетом двух этих обстоятельств Аш принял разумное решение, и оно оказалось жизненно важным, хотя тогда он этого не знал. Только спустя долгое время, оглядываясь в прошлое, Аш осознал, сколь многое от него зависело. Если бы он уехал в Пенджаб при первой же возможности, то не получил бы послания Гобинда, а тогда… Но в конечном счете он предпочел остаться и, взяв месячный отпуск «перед отъездом» в дополнение к трем месяцам, уже испрошенным, отправился охотиться на львицу в лес Гир вместе с Сарджи и его мудрым, высохшим от старости шикари Буктой, предоставив Гул Базу упаковывать вещи.
Львица эта была печально известным людоедом: она уже два года терроризировала район, превосходивший размерами остров Уайт, и, по слухам, убила свыше пятидесяти человек. За голову зверя назначили награду, и два десятка охотников и шикари ходили на него, но людоед был слишком хитер, и к настоящему времени единственный охотник, видевший львицу, умер и ничего не мог рассказать.
Тот факт, что Аш преуспел там, где столь многие потерпели неудачу, объяснялся отчасти везением новичка, но главным образом талантом Букты, у которого, по утверждению Сарджи, в кончике мизинца содержалось больше знаний о шикаре, чем в головах любых десяти шикари между заливами Кач и Камбейский. В знак признания и памятуя об услуге, оказанной им Гобинду и Манилалу, Аш подарил старику винтовку «ли-энфилд» – Букта никогда прежде такой не видел и все время с завистью на нее поглядывал.
Восторг Букты от винтовки и ее качеств даже превосходил удовольствие Аша от убийства людоеда, хотя он радовался бы своему успеху больше, если бы накануне дня, когда они отправились на охоту в лес, не вернулся один из голубей, увезенных Манилалом в Бхитхор.
Сарджи увидел птицу, прилетевшую в голубятню над конюшней, и прислал в бунгало Аша слугу с запечатанным пакетом, в котором содержался клочок бумаги, что был привязан к ноге голубя.
Записка была короткой: Шушила родила дочь, мать и ребенок чувствуют себя хорошо. Вот и все. Но у Аша внезапно упало сердце. Дочь… дочь вместо долгожданного сына… Сможет ли девочка завладеть мыслями и сердцем Шу-шу в той же мере, в какой завладел бы мальчик? Настолько, чтобы она избавилась от своей зависимости от Джули и позволила ей покинуть Бхитхор?
Он пытался утешиться мыслью, что ребенок – неважно, сын или дочь – является первенцем Шушилы и, если девочка пошла в мать, она прехорошенькая, а следовательно, как только Шушила оправится от разочарования, вызванного полом младенца, она непременно горячо его полюбит. Тем не менее сомнение осталось – маленькая тень, притаившаяся в глубине души и несколько омрачившая удовольствие от последующих дней и ночей в лесу Гир, проведенных в нервном напряжении, возбуждении, пьянящем сознании близкой опасности.
С триумфом возвратившись в Ахмадабад с выскобленной и засоленной шкурой людоеда, Аш встретил на улице икку, с грохотом катящуюся в противоположном направлении, и уже почти проехал мимо, как вдруг узнал одного из седоков и резко осадил лошадь.
– Рыжий! – гаркнул Аш. – Здорово, капитан Рыжий!.. А ну, завернуть!
Икка остановилась, и Аш встал с ней бок о бок, чтобы осведомиться, что здесь делает капитан Стиггинз, куда направляется и почему не предупредил о своем визите в Ахмадабад.
– Виделся с агентом. Возвращаюсь в Малиа. До последней минуты не знал, что поеду сюда, – сказал капитан Стиггинз, отвечая на вопросы в порядке поступления.
Он добавил, что накануне заглядывал в бунгало Аша и Гул Баз сообщил ему, что сахиб взял отпуск перед возвращением на северо-западную границу и отправился в лес Гир.
– Так почему же ты не подождал? – возмутился Аш. – Он наверняка сказал тебе, что я должен вернуться сегодня, и ты прекрасно знаешь, что в моем бунгало всегда найдется для тебя кровать в любое угодное тебе время.
– Никак не мог, сынок. Мне надо спешно вернуться к моей старушке «Морале». Завтра мы везем груз хлопка в Кач. Но я страшно расстроился, узнав, что ты отбываешь на границу, а я не успел попрощаться с
