поможет лошадям. А ведь прошло уже несколько часов с тех пор, как Дагобаз пил в последний раз, и еще больше времени – с тех пор, как пил он сам.
Внезапно Аш снова остро почувствовал жажду, прежде ощущавшуюся всего лишь как легкий дискомфорт по сравнению с мучительными переживаниями этого насыщенного событиями дня. Но он не решился утолить ее из страха, что не удержится и выпьет до дна всю флягу, а поскольку очень скоро у них наверняка возникнет гораздо более острая потребность в воде, он должен потерпеть еще немного. Ближе к ночи выпадет роса, и тогда будет легче, но две вещи представлялись очевидными: им нельзя оставаться здесь, потому что без воды тихий каньон вскоре превратится из надежного укрытия в западню, и чем скорее они уйдут, тем лучше. После наступления темноты даже Букта вряд ли сумеет отыскать едва заметную тропу, которая ведет через горы, пролегая по непреодолимым с виду крутым склонам, узким выступам отвесных скал и усыпанным камнями высоким гребням.
Однако после их ухода ничто не помешает преследователям проникнуть в каньон через тоннель и продолжить погоню. Если только кто-нибудь не останется здесь, чтобы держать оборону, пока остальные…
Аш быстро взглянул на узкую расселину, сквозь которую они прошли минуту назад, потом снова перевел взгляд на Анджули – она бессильно упала на землю, едва он отпустил ее руку, и сидела с закрытыми глазами, привалившись спиной к стене каньона. В ее растрепанных волосах, припудренных серой пылью, он увидел белоснежную прядь, похожую на серебряный луч, прорезающий темноту. Лицо у нее было таким изможденным, что посторонний человек принял бы ее за старую женщину и не поверил бы, что ей всего двадцать лет.
Аш очень хотел, чтобы Анджули отдохнула здесь немного. Она явно нуждалась в отдыхе, как и все они – всадники и лошади, и, хотя в каньоне, раскаленном за день палящими лучами солнца, стояла удушающая жара, тень создавала иллюзию прохлады, и усталые лошади уже начали щипать пожухлую сухую траву. Но ничего не поделаешь, придется спешно продолжить путь. Несмотря на крутые горные склоны по обе стороны от них и громадную стену из камня и щебня, вздымавшуюся между ними и долиной, они по-прежнему слышали приглушенный треск винтовки Букты и редкие ответные выстрелы, свидетельствующие, что преследователи остановились и открыли по нему огонь.
Собственный карабин Аша был приторочен к седлу Сарджи. Он взял его, зарядил и, засунув коробки с патронами в одну из седельных сум, отрывисто проговорил:
– Сарджи, вы с Гобиндом и рани двинетесь дальше, а я сменю Букту и прикрою ваш отход. Букта должен пойти с вами, ведь только он знает дорогу, и… – Он осекся и осмотрелся вокруг. – Где Манилал? Что с ним случилось?
Ни Сарджи, ни Гобинд этого не знали. У них не было времени оглянуться, когда они вовсю погоняли своих выбившихся из сил лошадей, а достигнув укрытия среди валунов, они уже не видели, что происходит в долине.
– Букта не допустит, чтобы с ним приключилась беда, – уверенно сказал Сарджи. – Он никогда не промахивается, и скоро там будет полно мертвецов. Слышите? Он стреляет сразу, как только перезаряжает винтовку. Если мы трое вернемся и поможем ему, мы перебьем всех до одного.
– Нет, Сарджи, – отрезал Аш. – Предоставьте это дело мне. Мы явились сюда, чтобы спасти рани, и в первую очередь должны думать о ее безопасности. Мы не вправе рисковать ее жизнью. Пусть сейчас там всего лишь горстка солдат, но скоро к ним придет подкрепление с площадки для сожжения. Кроме того, с наступлением темноты все мы лишимся возможности продолжать путь, так что делайте, как я говорю, и не спорьте – у нас нет времени. Гобинд, позаботьтесь о том, чтобы рани-сахиба была готова тронуться в путь, как только здесь появятся Букта и Манилал. Ей придется ехать позади одного из вас, а потому, если есть сомнения относительно способности остальных лошадей вынести двух седоков, Сарджи должен сесть на Дагобаза и оставить мне какую-нибудь другую лошадь. Брось-ка мне вон тот карабин, второй мне не помешает… и патроны тоже… спасибо, Сарджи. Не останавливайтесь, пока не возникнет такая необходимость. Вы будете в безопасности, только когда удалитесь на изрядное расстояние от границы.
Он повесил на плечо два ружья, поднял с земли переметную суму и быстро ушел прочь, не взглянув на Анджули.
В узком извилистом проходе между камнями было очень тихо и царил полумрак. Тонкая полоска неба, видневшаяся высоко над головой, уже потускнела, и Аш подумал, что задолго до захода солнца здесь станет темно – слишком темно, чтобы видеть что-либо, – а тогда у него появится преимущество, поскольку любой человек, впервые здесь оказавшийся, наверняка застрянет у первого же резкого поворота, решив, что это тупик, тогда как сам он без особого труда проберется по расселине ощупью… если вернется обратно.
«Нет. Не “если”, а “когда”», – хладнокровно подумал Аш, вспомнив вдруг голос из прошлого, говорящий: «Сахиб-логи не понимают, что правдой нельзя злоупотреблять, и они называют нас лжецами, потому что когда нам, жителям этой страны, задают вопросы незнакомцы, мы предпочитаем сперва солгать, а уж потом подумать, не лучше ли было сказать правду». И еще один голос, из совсем недавнего прошлого: «Не стоит принимать на веру и малой доли того, что они говорят вам. Большинство из них всегда скорее солжет, нежели скажет правду, а пытаться установить истину – все равно что искать пресловутую иголку в стоге сена».
Он должен вернуться обратно. Без всяких «если», ведь остальные, вернувшись в Гуджарат без него, попадут в очень сложное положение. Поведанной ими истории запросто могут не поверить (или в лучшем случае отмахнуться от нее как от полных преувеличений россказней истеричной вдовы, хакима ее дяди, слуги хакима и местного коневода, ни один из которых не знает ни слова по-английски). Чиновников, как он знал по собственному опыту, всегда нелегко убедить, и, несомненно, все в Бхитхоре, начиная от визиря и кончая самым ничтожным дворцовым слугой, будут врать самым бессовестным образом, чтобы скрыть правду. Возможно даже, не вернись он в Гуджарат, его друзей заподозрят в том, что они убили его с целью завладеть дробовиком и винтовкой.
На миг Аш почувствовал острое искушение повернуть обратно, но поборол соблазн. У Сарджи в Гуджарате много друзей, и его семья пользуется влиянием в провинции, тогда как Джули является законной принцессой, и она вместе с Гобиндом получит поддержку своего брата, махараджи Каридкота. Нелепо предполагать, будто они не сумеют обойтись без него.
Букта занимал позицию в укрытии между двумя валунами, защищенный спереди плосковерхим камнем, на котором покоился ствол винтовки. Ряд патронов у него в патронташе заметно поредел, на земле вокруг валялись стреляные гильзы. По долине носились взад-вперед несколько испуганных лошадей с пустыми седлами, а мертвые всадники лежали в пыли среди камней наглядным доказательством заверения Сарджи, что Букта никогда не промахивается. Но противник, хотя и понес значительный урон, не был истреблен полностью, и оставшиеся в живых попрятались в укрытиях и вели ответный огонь.
По части дальнобойности и меткости стрельбы древние ружья бхитхорских солдат не шли ни в какое сравнение с «ли-энфилдом», но бхитхорцы имели численное преимущество. На каждый выстрел Букты они отвечали четырьмя или пятью своими, и в воздухе вокруг него свистели пули, высекая из валунов острые осколки, взбивая фонтанчики пыли и мелких камешков и не позволяя высунуться наружу. Он мог благополучно отступить к каньону, но не более того, и, хотя враги находились не в лучшем положении, время работало на них и подкрепление уже шло к ним на помощь.
Букта бросил быстрый взгляд на Аша и сказал:
– Возвращайтесь, сахиб. Здесь от вас мало пользы. Вы и остальные должны немедленно уйти в горы. Это ваш единственный шанс. Против целого войска нам никак не выстоять, а оно приближается – гляньте туда.
Но Аш уже увидел. По долине действительно мчалось целое конное войско. Низкое солнце сверкало на копьях, тулварах и джезайлах. Судя по размерам пыльного облака, клубившегося за передовым отрядом, добрая половина армии княжества была отправлена по следам вдовой рани и ее похитителей. Они находились еще далеко, но быстро приближались.
Пуля ударила в скалу всего в нескольких футах от головы Аша, он резко пригнулся, спасаясь от брызнувших в разные стороны осколков, и отрывисто проговорил:
– Мы не можем уйти без проводника. Ты это знаешь, Букта. Я останусь здесь вместо тебя, а ты уведешь остальных. Иди же, быстро.
Букта не стал тратить время на споры. Он, пятясь, выполз из своего укрытия, поднялся на ноги,
