— Агент ЦРУ? Вроде Макгайера?
— Нет, хотя я не знаю, кто он такой.
Приятель засмеялся.
— У нас по телевизору крутят много ваших старых сериалов.
— Я художник, — объяснил Дэнни. — Подрабатываю в детективном агентстве. Впрочем, вашему хозяину об этом известно, так что…
— Какому хозяину? — удивился Кукоч.
— Зебеку, какому же еще?
— Зебеку?
— Да, — ответил Дэнни, озадаченный тем, как у мучителей изменились лица.
— Ты имеешь в виду Зеревана Зебека?
— Да.
— Ты с ним знаком? — с нажимом спросил Кукоч.
— Конечно. Я выполнил для него работу, а потом… собственно, сюда я приехал именно поэтому.
Кукоч покраснел, выругался по-турецки и крепко схватил Дэнни за уши. Это было не очень больно, но неожиданно. Глаза Дэни опять затуманили слезы.
— Перестань меня дурачить! — выкрикнул Кукоч.
— Я говорю правду.
— Ты же заявил, что работал у этого… еврея… Белцера!
— Он не еврей. Хотя я точно не знаю, но…
— Ты же сам сказал, что он еврей! — возмутился Кукоч.
— Нет. Я сказал, что его зовут Джуд[93]. Это ничего общего не имеет с национальностью.
— Я предупреждаю: не вздумай со мной шутить. Понял?
— Да.
— Ладно. — Кукоч глубоко вздохнул, словно подчеркивая, что изо всех сил старается контролировать свой гнев. — Итак, на кого ты работал? На Джуда?
— Да, — ответил Дэнни, — но…
— Или на Зебека?
— Дело в том, что Зебек и…
Кто его ударил, Дэнни не видел, поскольку сразу отключился. Придя в себя, он обнаружил, что лежит на животе на койке, разглядывает муху, ползущую по бетонному полу. Скорей бы конец, с тоской подумал он, повернул голову и застыл от ужаса.
Мучители стояли у верстака, пытаясь зажечь газовую горелку. Кукоч извел одну спичку, вторую, третью. Ничего не получалось. Разозлившись, он отшвырнул горелку в сторону и сказал что-то Приятелю. Тот посмотрел на Дэнни.
— Тебе повезло. У нас кончился пропан.
Он стянул с Дэнни туфли и носки, связал лодыжки пленкой. Прохладный воздух приятно обдувал подошвы.
— Ч-ч-ч-то вы собираетесь делать? — прошептал Дэнни.
Подошел Кукоч с куском ржавой трубы в руке.
— Ты забыл, что вопросы здесь задаю я?
— Но…
Кукоч наклонился и проговорил доверительно:
— Послушай… дружище… я буду с тобой откровенен. Если это не поможет, то тебя ждет ацетоновая ванна. Мне очень не хочется прибегать к крайнему средству. Так что помоги мне… и себе. Хорошо?
Ацетон, вяло подумал Дэнни. Это растворитель. На его основе изготовлена жидкость для снятия лака с ногтей, которой пользовалась Кейли.
Приятель тем временем крепко сжал лодыжки Дэнни, а Кукоч размахнулся и ударил трубой по подошвам. Дэнни раскрыл рот, но крика не получилось, лишь глотнул воздух. За первым ударом последовали еще два. Стопы постепенно начали терять чувствительность.
— Такая процедура у нас называется фалакка, — объяснил Приятель тоном экскурсовода.
— Кто был этот еврей? — спросил Кукоч. — Отвечай!
Вот так началась пытка. И когда она закончится, его растворят в ацетоне.
Боль то стихала, то нарастала. Это было похоже на холмистую равнину. В прогалинах Дэнни пытался отдышаться в надежде, что пытка закончена. Но она продолжалась снова и снова. Казалось, организм ее не вынесет. Но к сожалению, сознание отказывалось покидать его надолго.
Действовал один Кукоч. Дэнни отметил, что Приятель в пытках участия не принимал. Он испуганно таращил глаза и болезненно морщился, словно били его.
Дэнни рассказал им все: про встречу в «Клубе адмиралов», про Терио, про отца Инцаги и про Цистерну. Информация извергалась из него порциями, вперемежку с криками. Вопросы Кукоча и его ответы напоминали диалог из какой-то абсурдистской пьесы. Кукоч был, несомненно, тупой, но и он после того, как Дэнни изложил все в шестой раз, наконец понял, что Джуд Белцер — это Зебек и Дэнни сбежал от него несколько дней назад и вот теперь ищет Реми Барзана в надежде спасти свою жизнь и его.
Дэнни потерял сознание, а когда пришел в себя, увидел, что Кукоч и Приятель стоят в углу и о чем-то спорят по-турецки, а возможно, по-курдски. Потом Кукоч уронил трубу на пол, и мучители ушли, оставив его одного, терзаемого болью.
Боль должна была сосредоточиться только в ногах, но она перемещалась по телу, отбивая чечетку в самых разнообразных местах. Ступни походили на перезрелые помидоры. Казалось, кожа вот-вот лопнет и сок хлынет наружу. Во рту было ощущение, будто пришлось долго жевать бритвы, а сердце работало импульсами.
Подняв голову, Дэнни увидел, что сквозь килим на стене сочится свет. Только сейчас он сообразил, что это занавешенное окно. Значит, уже утро.
Наконец боль чуть-чуть стихла, уступив место другим ощущением. Похитители, выслушав его отчет, ушли готовить ацетоновую ванну. Нашли подходящий чан, теперь заливают жидкость…
Видимо, Зебеку очень важно узнать, насколько Дэнни осведомлен в его делах. А теперь он уже окончательно превратился в отработанный материал.
Дэнни предпринял отчаянную попытку разорвать путы, которая неожиданно удалась. Руки были свободны. Тяжело дыша, он сел на койке и сорвал пленку с лодыжек. Выждал какое-то время, сбросил ноги на пол и… вскрикнул.
Ступни были каждая размером с небольшую подушку, наполненную желе. Жгучую боль причиняло даже самое легкое прикосновение. Он сдернул ноги с пола и упал на спину.
«Все. Выхода нет. Я мертвец».
Наверное, он заснул или потерял сознание, потому что в следующий момент увидел Приятеля, который нагнулся над ним с небольшим пластиковым кувшином в руке. Там кислота, безразлично подумал Дэнни, или ацетон.
Странно, но руки Приятеля перчатками защищены не были, а глаза очками. Он погрузил губку в кувшин, выжал. Затем, пробормотав: «Эх, прия-ятель, прия-ятель, зачем же ты был таким настырным?» — осторожно вытер с лица Дэнни кровь, вымыл ступни и насухо вытер. Разумеется, было больно, но не настолько, чтобы Дэнни перестал думать. По его мнению, это было каким-то ритуалом, который исполняют курды перед тем, как растворить приговоренного в ацетоне.
Приятель натянул ему на ступни носки. Хотел надеть кроссовки, но не получилось. Он исчез и вскоре вернулся с большими сандалиями на резиновой подошве, которые надел на Дэнни, аккуратно застегнув, как заботливый отец, собирающий на прогулку начинающего ходить ребенка. С ободряющей улыбкой помог ему встать и повел к двери. Морщась от боли, Дэнни медленными шажками побрел вперед.
За дверью сияло солнце. Когда глаза привыкли к свету, он увидел, что его темницей был каменный сарай рядом с загоном для скота. По другую сторону сарая стоял ярко-зеленый джип. Несмотря на боль, Дэнни усмехнулся. В таком же джипе ездил отец Кейли на своем ранчо в Южной Дакоте. Заметив его
