плечами.
— Огромное спасибо, — искренне сказал я. Любой проблеск света в этом мрачном мире радовал меня. — Благодарю вас за то, что вы мне это сказали.
— Пожалуйста, — ответила она и, выдержав паузу, спросила: — Вам с перцем или без?
Я бросил сдачу в большой стеклянный кувшин, на котором было написано, что идёт сбор средств на лечение страдающей лейкемией девочки по имени Белинда. Ещё один выстрел во тьме, подобный сайту в Интернете или портрету на молочном пакете. Когда речь идёт о детях, вы не подсчитываете их шансов на выживание, а делаете всё, что можете.
— Ещё раз спасибо за то, что вы мне сказали, — повторил я.
Моя благодарность шла от чистого сердца. Я был искренне изумлён тем, как подняла мой дух эта неожиданная и совершенно непрошеная поддержка.
Мадонна за кассовым аппаратом одарила меня божественной улыбкой.
Глава 16
— Не бросай трубку, — сказал Шоффлер, — мы разбредаемся с очередного сборища.
До меня доносились чьи-то голоса и шум лифта. Шоффлер обменялся с кем-то парой реплик, а затем вернулся ко мне:
— Слушаю тебя.
— Я хочу поговорить о близнецах Сандлинг.
Если бы я не знал его так хорошо, то, возможно, и не уловил бы некоторой неуверенности и даже холодности, появившихся в голосе.
— И что же с ними случилось?
— Чем больше я читаю об этом деле, тем больше оно напоминает мне дело Кевина и Шона. И я не понимаю, почему вы с Джуди отмели его как не имеющее отношения к расследованию.
— Мы проверили это дело, Алекс. — Я понял, что он тщательно подбирает слова. — Вникли в детали. Послушай, то похищение произошло на противоположном конце континента, а совпадение заключается лишь в возрасте ребятишек и в том, что они — близнецы. И это все.
— Все?
— Кроме этого, мы не видим никакой связи. — Шоффлер прокашлялся и добавил; — Их мать, как ты понимаешь, не была столпом общества.
— Послушай, Рей, я прочитал по этому делу всё, что можно было найти. Могу сказать, что Эмма Сандлинг, конечно, не мать Тереза, но нет никаких фактов, указывающих на то, что она имела отношение к похищению своих детей.
— Это ты так считаешь. Может быть, имеются факты, о которых ты понятия не имеешь.
— Обязательно должны быть. Поскольку, как мне известно, после появления детей в Юрике поиски похитителя прекратились.
— Ты ошибаешься, — ответил Шоффлер. — Следствие продолжалось. И очень тщательное, надо сказать. Но мать, мягко говоря, не стремилась ему помочь.
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что Эмма Сандлинг отказалась от сотрудничества. Она объясняла это желанием защитить мальчиков, но на её слова никто не купился. Послушай, дети оказались живы и здоровы, и история имела счастливый конец. Несколько дней кряду это было главной новостью, и пресса именовала спасение не иначе как чудом. Хочешь знать, что случилось потом? Не было ни преступника, ни обвинений, ни каких-либо следов, способных заинтересовать журналистскую братию. Остались лишь сами ребятишки да зашедшее в тупик полицейское расследование. Ты спросишь почему? Да потому, что по неизвестной нам причине мамочка, вне зависимости от того, замешана она в преступлении или нет, не желала говорить и не позволяла этого детям.
— Она ведь вполне могла подзаработать пару баксов у прессы.
— Верно. И это означало бы, что она ведёт себя адекватно. Кроме того, она могла вчинить иск за причинённый ей ущерб. Это тоже было бы вполне нормально. Чем внимательнее общественность всматривалась в это дело, тем яснее становилась роль, которую она в нём сыграла.
— Если там вообще была какая-то роль.
— О'кей, пусть будет «если». Но все сошлись в том, что Эмма Сандлинг в нём каким-то образом замешана и имелся некий план вытрясти бабки. План пошёл наперекосяк, что и заставило нашу мать Сандлинг смыться.
— Думаю, ты не прав.
Шоффлер немного помолчал, а затем спросил:
— И почему же?
— Да потому, что чем больше я вникаю в это дело, тем сильнее во мне крепнет жутковатое ощущение, что детей Сандлинг похитил тот же парень, что увёл моих ребятишек. Её дети сбежали, и он взамен украл моих.
— Хм… «Жутковатое ощущение», говоришь?
— Здесь абсолютно та же схема. Открой глаза, Шофф.
— Да на западном побережье близнецов навалом. Зачем парню ехать через всю страну?
— Не знаю. Однако повторяю, что чем больше вглядываюсь в дело Сандлинг, тем сильнее оно напоминает мне дело моих близнецов. Думаю, стоит копнуть поглубже, но я не могу этого сделать по одной простой причине. Причина эта — Эмма Сандлинг. Создаётся впечатление, что она вообще исчезла с лица земли.
— Ты пытался её найти?
— Да, пытался. Поиск людей — неотъемлемая часть моей профессии. Если ты репортёр, ты нуждаешься в источниках информации и обязан найти их, хотят они того или нет. Но найти Эмму Сандлинг я не смог.
— Хм…
— Пытаясь напасть на её след, я беседовал с копами в Орегоне. Хотя это не совсем точно. Беседы как таковой не было.
— Не понимаю.
— Я звонил в Корвалис, где пропали ребятишки, и в Юрику, где они вырвались из трейлера. Полицейские Юрики поделились со мной всем, что знали. А знали они, надо сказать, очень мало. Но что касается Корвалиса… Оттуда я не получил ничего. Каменная стена, Рей. Копы намертво отказались со мной разговаривать, ссылаясь на всякое дерьмо вроде «права личности на конфиденциальность».
— Так вот почему ты позвонил мне, — с тяжёлым вздохом произнёс полицейский.
— Да. Я подумал, что ты, возможно, сумеешь их расшевелить. Дай понять, что никаких неприятностей я им не доставлю.
Прежде чем я услышал ответ, прошло довольно много времени.
— Прости, Алекс, — сказал он. — Я ничем не могу тебе помочь. Хотел бы это сделать, но у меня связаны руки.
— Связаны руки? Ведь мы говорим о моих детях. Рей, ты не…
Но детектив уже отключился.
Двумя часами позже я ждал Шоффлера у его дома (он жил в Гринбелте, штат Мэриленд). Дом не оправдал моих ожиданий. Впрочем, я и сам не знал, что, собственно, собирался увидеть. Мне было известно, что он работал семьдесят два часа в неделю и прошёл через два неудачных брака. Видимо, я рассчитывал на жалкое убежище холостяка, а вместо этого передо мной красовался окружённый штакетником аккуратный и уютный дом в стиле «ранчо», с ухоженными цветочными клумбами на лужайке перед входом. А сам вход украшала виноградная лоза.
Вначале я сидел на веранде, но затем темнота и туча разнообразных кусачих тварей загнали меня назад в машину.
Я ждал, слушая по радио репортаж о бейсбольном матче и врубая кондиционер, когда становилось слишком жарко.
Мою дремоту прервал глухой металлический звук, источник которого, как мне показалось, находился непосредственно в моём черепе. На самом деле это был всего лишь стук в дверцу машины, что я сразу осознал, открыв глаза и узрев за стеклом физиономию Шоффлера.
