относятся с таким презрением, что даже полисмены имеют при себе только дубинку.
Долго преследовать не пришлось — Коваленко свернул за угол и нырнул в дверь маленького паба «Найтингейл армс». В традиционно оформленном заведении — кругом красное дерево и граненое стекло — было многолюдно и накурено. Здесь собирались в основном молодые биржевые клерки и хорошенькие продавщицы из дорогих магазинов на Бонд-стрит.
Коваленко был тут скорее всего завсегдатаем. Заглядывал каждый вечер после работы. Хотя посетители толпились у стойки в два ряда, фэбээровец мигом нашел глаза бармена и, не проронив ни слова, получил бокал вина.
С бокалом он прошел в дальний угол паба и сел за столик рядом с воркующей молодой парой. Берк решительно двинулся через зал.
— Вы не против, если я присяду? — спросил он, кладя руку на спинку свободного стула рядом с Коваленко.
Фэбээровец на миг поднял голову и рассеянно кивнул.
Было ясно, что Коваленко его не узнал.
Берк наклонился к нему и, преодолевая окружающий шум, сказал:
— А я шел за вами!
Коваленко мотнул головой:
— Простите?
— Я шел за вами от посольства.
Берк сознательно держал руки на виду, на столешнице, поэтому Коваленко только нахмурился и спросил:
— Что вам от меня нужно?
— Похоже, вы меня не узнали.
Коваленко спокойно взял бокал, сделал глоток вина, неторопливо поставил бокал на стол. Потом прищурился на Берка.
— Дублин.
— Верно.
— Берк.
— Точно.
— Ну и чего вы хотите, мистер Берк?
— Хочу напомнить, что вы закрыли нашу контору. То есть опозорили, оставили без работы и так далее. Я пришел уладить этот вопрос. Надеюсь, мы с вами найдем общий язык.
Коваленко откинулся на спинку стула. Теперь, уже не ожидая от Берка никаких неприятностей, он смотрел на него почти презрительно.
— Ну и как мы будем искать общий язык? — спросил он, кривя рот в улыбке.
Берк вынул из внешнего кармана пиджака плотную карточку и протянул ее фэбээровцу.
На карточке было напечатано следующее:
Джек Уилсон
п/я 2000
Уайт-Дир, Пенсильвания 17887
(тюрьма Алленвуд)
Стэнфордский университет
«Расчеты векторного коэффициента скалярных пар»
— Вы были правы насчет типа, которого вы разыскиваете. Он действительно весьма опасный человек.
— Вы говорите о мистере д'Анкония? Его на самом деле зовут Джек Уилсон?
Берк кивнул.
— Вряд ли это его нынешний адрес, — сказал Коваленко. — Будь он в Алленвудской тюрьме, мы бы имели одной проблемой меньше.
— Да, но я выяснил, что он там сидел!
— А что там дальше про Стэнфордский университет? — Коваленко заглянул в карточку и добавил: — Как прикажете понимать «расчеты векторного коэффициента…»?
— Лекция на эту тему была ширмой для поездки в Белград, — пояснил Берк. — Там он наводил справки об ученом по имени Тесла.
— А-а, изобретатель…
— Правильно, — сказал Берк, про себя удивившись осведомленности агента ФБР.
— И с какой стати он интересовался давно умершим ученым? Пишет диссертацию или книгу?
— Пытается создать оружие по чертежам Теслы.
Коваленко рассмеялся:
— То-то страшно! Не дай Бог, они на пару катапульту изобретут!
Берк сдержанной улыбкой показал, что оценивает шутку, но хочет говорить серьезно. Однако его рассказ о проекте Уилсона Коваленко прервал на второй же фразе — строгим тоном дорожного полицейского, которому незачем выслушивать торопливые оправдания водителя, который однозначно нарушил правила.
— Если я захочу поговорить с этим Уилсоном, как мне его найти?
Берк развел руками:
— Практически не имею понятия.
— «Практически» — это как? — передразнил его Коваленко. — Вам хоть что-то о его месте пребывания известно?
— Ну…
— Он в Китае? В Бразилии? На Луне?
— Что вы меня за горло берете?! Детектив не я, а вы! Я узнал его настоящее имя. Я раскопал, что он сидел в Алленвуде. Я выяснил, что он закончил Стэнфордский университет. И поверьте, добыть всю эту информацию было очень и очень непросто! Теперь вы хоть немного пошевелите задницей. — По глазам Коваленко Берк понял, что взял неправильный тон, и быстро исправился: — Послушайте, я искренне хочу вам помочь. Из моего расследования ясно, что Уилсон умен и образован, не следует относиться к нему пренебрежительно.
Коваленко остановил его усталым мановением руки.
— А теперь вы меня послушайте, — сказал он. — У меня дел невпроворот. И это еще мягко сказано. Тут, к северу от Лондона, чертова уйма террористических групп, и они не со старинными чертежиками возятся, а имеют готовые к применению реальные бомбы. Вдобавок у меня информация про ребят, которые не прочь побаловаться «грязной бомбой» и заразить радиацией сразу целый Лондон или Манчестер. Я вынужден приглядывать за правыми и левыми экстремистами, за здешними чеченцами и афганцами… не говоря уже о нигерийцах, которые норовят поспеть везде… Ну и, наконец, я скоро ложусь в больницу. Операция на желчном пузыре! Вы понимаете, насколько все это серьезно?
— Что именно? «Грязная бомба» в Лондоне или камни в вашем желчном пузыре? — ядовито осведомился Берк. — А честь и работа для меня и моего тестя — не серьезно? У вас, такого занятого, хватило времени втоптать нас в грязь — ни за что ни про что. Найдите же минуту и исправьте свой промах!
Фэбээровец ликующе усмехнулся, словно Берк переступил черту, за которой и ему, Коваленко, позволено говорить прямо.
— Вы явно не дурак, — сказал он, — а той простой вещи понять не можете, что мы тут сидим и треплемся ни о чем. Я вам не друг, и вы мне не друг. С какой радости мне вас выручать? Между нами только один вариант сотрудничества: баш на баш. Найдите мне этого типа, а я отзову обвинение против вашей фирмы.
— Я его уже нашел!
— И кого прикажете допрашивать? Карточку с именем Джек Уилсон?
