– Если ты не против, я сейчас хотел бы побыть один. У меня была очень сложная операция.
Она пошла к двери. Дэн окликнул ее.
– Бетси, надеюсь, ты не собираешься уходить из больницы? Ты нужна мне здесь.
– Я останусь.
– Спасибо.
Дэн вновь откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
Бетси сидела в своей комнате и смотрела на два платья. Белое и молочное. Наверное, она единственная девушка на свете, ненавидящая подвенечные наряды. Ей было очень грустно и тяжело. Она вновь сделала Дэну больно, и боль от ухода Фрэнка снова ожила в ее душе. А ведь совсем недавно казалось, будто время подлечило эту рану.
– Ничего оно не лечит, – пробормотала Бетси. – Лекарство не прошло испытания.
В дверь тихо постучали, и вошел Джейсон.
– Это ты принес платье? – спросила Бетси.
– Я был уверен, что ты совершаешь ошибку, – сказал мальчик.
– Ты был прав. – Бетси тяжело вздохнула. – Ты не знаешь, что мне теперь делать?
– Радоваться. Если бы ты была замужем за Дэном, тебе было бы гораздо сложнее выйти за Фрэнка. Ведь так?
Бетси печально улыбнулась.
– Боюсь, я уже никогда не выйду за Фрэнка. Он ведь женат. И потом, он сейчас в Лондоне…
– А вот и не угадала! – Джейсон победно улыбнулся. – Фрэнк, заходи.
Бетси показалось, будто сердце сейчас вырвется у нее из груди. На пороге комнаты стоял Фрэнк, ее Фрэнк, мужчина из ее снов, самый любимый и дорогой человек на свете.
Джейсон бочком вышел из комнаты. Триумф он будет праздновать потом.
– Фрэнк, что ты здесь делаешь? – спросила Бетси.
Она вновь не знала, куда деть руки, и нервно сжимала пальцы.
Фрэнк подошел ближе и посмотрел ей в глаза.
– Господи, как же я по тебе соскучился, – прошептал он.
Бетси почувствовала, как в горле появился противный ком.
– Можно, я расскажу тебе кое-что? – спросил Фрэнк.
Бетси кивнула.
– Знаешь, когда память вернулась ко мне, я по-другому посмотрел на твою семью. Теперь-то я понимаю, почему в моей душе не шевельнулась ни одна струнка, когда я сидел с вами за праздничным столом, когда разворачивал подарки, когда играл с детьми.
Фрэнк замолчал. Лицо его исказила гримаса боли. Бетси хотелось подойти к нему, прижать его голову к груди, поцеловать, успокоить. Но она не решалась даже пошевелиться.
– Мой отец приходил на обед раз в неделю. Выполнял свой отцовский долг, так сказать. – Фрэнк тяжело усмехнулся. Только сейчас Бетси поняла, как тяжело ему далось возвращение памяти. – Официально они с матерью были мужем и женой, но лишь потому, что высшим упреком в понимании матери было «неприлично». Я научился различать столовые приборы, кажется, раньше, чем научился говорить. Всю жизнь мною руководили лишь два понятия: «принято» и «не принято». Мать была самой ужасной ханжой из всех, кого я только встречал. Впрочем, вполне возможно, что моя жена ее переплюнула.
– Не говори так о ней, – попросила Бетси.
– Ты не представляешь себе, что такое Эстель. – Фрэнк скривился, как от зубной боли. – Впрочем, на ней я женился только потому, что пошел на поводу у матери. Она была прекрасной партией. Потом мы были прекрасной парой. Работа на публику, как у хороших актеров. И пока я не встретил тебя, меня эта ситуация вполне устраивала. Но оказавшись в доме, где живут ради любви, где даже в пылу ссоры не скажут обидного слова, где готовы приютить бродягу без фамилии только потому, что иначе ему придется провести Рождество в одиночестве, я понял, как неправильно, как отвратительно провел всю свою жизнь. Эстель как-то обмолвилась о том, что у нас когда-нибудь будет наследник. Я представил, как мой ребенок будет сидеть за столом, толком не понимая ничего, но уверенно пользуясь салфеткой. И я вспомнил Бэби, пускающую слюни, стягивающую скатерть на пол, вспомнил непосредственного Тревора, вспомнил Ральфа и Сару, которые бежали ко мне обниматься просто потому, что им так хочется. Вспомнил и понял, что не хочу своему ребенку своей судьбы.
– Будущее твоих детей только в твоих руках, – тихо сказала Бетси.
Она подошла к окну и посмотрела, как в полутьме кружатся снежники. Как много снега намело! Прошел почти год с тех пор, как она встретила Фрэнка в тонком свитере и потертых брюках, такого одинокого в сочельник! Она почувствовала, как за спиной остановился Фрэнк. Он робко положил руки на плечи Бетси и притянул ее к себе.
– А еще я подумал, на кой черт мне эти деньги, если из-за них я не могу быть рядом с любимой женщиной.
Бетси боялась поверить в его слова. Один раз она пустила Фрэнка в свое сердце, и он ушел, разбив его. Ей и тогда было страшно, а сейчас паника просто захлестывала ее с головой. Разумом Бетси понимала, что нужно выгнать Фрэнка, указать ему на дверь и закрыть ее, чтобы больше никогда не открывать. Какую еще боль принесет ей эта любовь?
Но Фрэнк был так близко! Его дыхание шевелило волоски на затылке Бетси, его крепкие теплые руки обнимали ее плечи. Чуть уловимый солоноватый аромат кружил голову. Это был только его запах, и он до сих пор сводил Бетси с ума.
– Я ушел лишь потому, что думал, будто имею перед Эстель какие-то обязательства. Как же я ошибался! Они уже давно хотели от меня избавиться. Жена и лучший друг. Год назад они подстроили крушение, надеялись, что я не выживу в ледяной воде. Но они просчитались. Я выжил, пусть и потерял память. А потом, когда вскрыли мое завещание, выяснилось, что все было напрасно. После очередной ссоры с Эстель я переписал завещание и оставил все деньги первому попавшемуся благотворительному обществу. Весьма кстати Эстель увидела в журнале наше интервью. Моя амнезия дала ей еще один шанс. И я сам сунул голову в петлю. Они решили не придумывать ничего нового. Опять крушение, вот только на этот раз я был осторожнее. Конечно, удар по голове не самое приятное, что может случиться с человеком, но зато ко мне вернулась память. И у меня был бесценный опыт жизни в настоящей семье. Я все понял. Долг перед Эстель превратился ни во что. И знаешь, я, оказывается, уже давно хотел развестись с ней. Мне нужна только ты, Бетси. Ни одна женщина, будь она самой распрекрасной для меня парой, никогда не сможет занять твое место в моем сердце. Я люблю только тебя. И мне кажется, я всегда любил только тебя.
– Я… – Бетси растерялась. Ей хотелось броситься Фрэнку на шею, покрыть его лицо поцелуями, пообещать вечный рай на земле. Но она слишком сильно обожглась в первый раз. Страх все еще жил в ее сердце.
– Я сделал тебе больно, – сокрушался Фрэнк. – Какой же я был дурак! Я должен был сразу сказать Эстель, что встретил лучшую женщину на свете, оформить развод и жениться на тебе. Знаешь, Бетси, за всю мою жизнь не было и десяти по-настоящему счастливых минут вне этого дома, без тебя, без твоей семьи. Когда-то ты смогла полюбить человека без имени, без прошлого. Ты дала ему имя, ты дала ему настоящее, что может быть важнее? Соблюдение правил приличия? Какая чушь! Я сыт этим по горло. Я хочу быть с тобой, Бетси, хочу воспитывать наших детей, хочу, чтобы они играли с кузенами Редфастами, чтобы мы все вместе встречали Рождество, чтобы вместе ходили под парусом. Я ни за что не уйду от тебя.
Бетси резко повернулась к нему. В ее голубых глазах стояли слезы. Она верила Фрэнку, чувствовала, что он говорит правду. И все же что-то мешало ей.
– Я не знаю, что тебе сказать! – всхлипывая, призналась она.
– Просто скажи, что будешь рядом со мной, в горе и в радости, в нищете и богатстве, пока смерть не разлучит нас.
– А твой бизнес? Я никогда не смогу выглядеть, как Эстель.
– Конечно, – серьезно сказал Фрэнк, и Бетси почувствовала, как ее сердце упало. – Ты будешь выглядеть гораздо лучше. В тебе есть внутренний свет, доброта и удивительное чувство прекрасного. Ни одна, даже самая дорогая тряпка не сможет сравниться с этим. Ты не похожа на Эстель, и меня это очень радует. Ты лучше ее. И вот увидишь, через пару месяцев все вокруг только и будут говорить о том, как
