предательству.
– Вам достаточно его слова?
И снова улыбка министра.
– Не совсем. Больше, чем его инстинкту, я доверяю инстинкту...
– Кого именно?
– Моему собственному. И во время нашей короткой беседы я убедился, что мой инстинкт говорит мне то же, что и Дэну.
– О!.. Понимаю.
– Я вас удивил?
Настала очередь Джеки улыбнуться.
– Нет, господин министр. Это не удавалось даже Дэну. – Заметив на лице Гамильтона понимающую усмешку, она покраснела и потупила взгляд.
Странно тронутый ее неожиданной застенчивостью, Гамильтон внезапно понял корни чрезмерной привязанности Дэна к своей молодой жене. В Жаклин волнующе соседствовали отвага и невинность, пылкость и женственность, которые сливались в неотразимый вызов для каждого мужчины, тем более для Дэна.
Желая ободрить Джеки, Гамильтон прибегнул к своей способности очаровывать собеседника и, встав из-за стола, с улыбкой приблизился к ней.
– Что касается причин, побудивших меня пригласить вас, буду с вами откровенным. Мне нужна ваша помощь, Жаклин.
– Моя помощь?
– Точнее, помощь Джека Лэффи.
Джеки искренне заинтересовалась.
– Какой именно помощи вы от меня просите? Гамильтон наклонился к ней с заговорщицким видом:
– Я хочу, чтобы вы помогли нам раскрыть предателя.
– Я? Но каким образом?
– Если мы с Дэном рассуждаем правильно, наш заговорщик украл из моего кабинета документы, касающиеся позиции, которую должна была занять американская сторона во время переговоров Джея с англичанами. Видимо, Гренвилл увидел эти бумаги до приезда Джея, и вследствие этого позиция Америки была серьезно ослаблена.
– Понимаю.
– А если предатель узнает, что теперь мы составляем совершенно новый перечень пунктов для переговоров, готовим полностью пересмотренный документ, который будет тайно доставлен Джею в течение ближайших двух недель?
Джеки сосредоточенно размышляла.
– Но если это так, то вы должны держать эту информацию в строжайшем секрете!
– Да, безусловно. Но ведь, кажется, Джек Лэффи каким-то таинственным образом узнает самые тщательно охраняемые тайны нашего правительства?
Джеки молча раздумывала над этим утверждением.
– Я начинаю понимать вас. Новый документ на самом деле вовсе не готовится, так ведь?
– Совершенно верно.
Джеки вскинула на него взволнованный взгляд.
– Значит, вы хотите, чтобы я написала статью, содержащую ложную информацию, в надежде, что это спровоцирует предателя на какие- то действия?
– Вот именно! Вы можете туманно намекнуть, что я составляю для Джея крайне важный документ и что его содержание никому, кроме меня, не известно.
– Но этот намек может поставить вас в крайне опасное положение, – заметила Джеки.
– Возможно. – Гамильтон пожал плечами. – Но если это поможет схватить предателя, то я готов рискнуть.
– Значит, я обману своих читателей, – пробормотала Джеки.
– Но с какой целью? Чтобы защитить страну, Жаклин! Разве ее безопасность не стоит того?
Она посмотрела в его горящие патриотическим пылом глаза, вспомнила о Дэне и о себе. В конце концов, не так уж многое их разделяет, подумала она. Ведь какими бы разными средствами они ни пользовались, цель у них была одна и та же.
– Ну, что скажете, Жаклин?
– Я согласна. – Она решилась без колебаний и сожалений. – Да, господин министр, я это сделаю.
– Нет! – Дэн стремительно заметался по спальне. – Нет, ты не станешь это делать!
Джеки укоризненно взглянула на него и обмакнула перо в чернильницу.
– Разумеется, сделаю. – И она вернулась к писанию.
– Жаклин... – В два шага он оказался рядом и рывком поставил ее на ноги. – Да ты представляешь, как это опасно? А что, если предатель, которого ты пытаешься вывести на чистую воду, узнает, что ты и Джек Лэффи – одно и то же лицо, и подумает, что у тебя есть информация, на которую ты намекаешь? Что тогда? – Дэн резко встряхнул ее. – О чем только думает Александр!
– О нашей стране. – Джеки высвободилась из рук Дэна и попыталась урезонить его: – Дэн, я должна это сделать... Неужели ты не понимаешь? Не только ради Америки, но и ради моего отца. До тех пор, пока мы не узнаем, кто на самом деле является предателем, на нашей семье будет лежать тень подозрения.
– Но это же нелепо! – закричал Дэн. – Я знаю, что ты невиновна, и этого достаточно! Тебе нечего доказывать, Жаклин, нечего!
– Спасибо тебе, – тихо сказала она, и нежное выражение смягчило ее серьезное лицо. – Твоя вера в меня... для меня это очень важно. Но я должна сделать это для себя.
– Черт побери! – в отчаянии вскричал Дэн, готовый любой ценой защитить ее от опасности.
– Дэн, ну как ты не понимаешь? Наконец-то мне представился случай совершить невероятно важное дело – неслыханное для женщины!– По лицу Дэна она угадала, что задела его. – Мне ничто не грозит, – заявила она, стараясь себя в этом убедить. – А вот кто действительно может оказаться в опасности, так это министр.
– Все равно мне это не по вкусу.
– Я знаю, но обязана это сделать. Ты ведь обещал не вмешиваться в то, что я пишу. Помнишь?
– Помню, – хмуро ответил Дэн.
– И что же?
Дэн мысленно чертыхнулся. Он опять оказался в тупике. Если он позволит Джеки выполнить этот возмутительно легкомысленный план, ее жизнь окажется под угрозой. Но если запретит ей участвовать в плане поимки шпиона, если отречется отданного ей обещания, то разрушит хрупкое доверие, которого он добился с таким трудом.
От безвыходности своего положения он снова выругался.
На губах Джеки играла улыбка женщины, сознающей свою победу.
– Спасибо, Дэн. – Она привстала на цыпочки и поцеловала его в крепко сжатые губы. – Я понимаю, меня не назовешь примерной женой, – призналась она, – но я попытаюсь стать примерной... в будущем.
Несмотря на тревогу, Дэн не мог не улыбнуться.
– И каким же образом? Она обвила его шею руками.
– Когда это испытание останется позади, я постараюсь исполнять роль настоящей жены, о чем ты так мечтаешь.
Он обнял ее за талию.
– Ты меня заинтриговала. И что же ты задумала?
– Как – что? Конечно, научусь у Греты печь пироги с клубникой!
Дэн посмотрел на ее задорное лицо и сразу посерьезнел. Джеки, в свою очередь, испытующе смотрела на Дэна.
– Не волнуйся, Дэн, со мной все будет в порядке. Я тебе обещаю.
Но ни обещание Джеки, ни ощущение рядом ее теплого гибкого тела не могли успокоить волнение Дэна. И в последующие дни предчувствие чего-то плохого ни на минуту его не оставляло.
В темноте ночи одинокая фигура женщины незаметно проскользнула в пустой переулок. Она остановилась, быстро огляделась и, никого не заметив, поспешила дальше. Затем снова остановилась и стала ждать.
Из густой тени деревьев появился мужчина и тихо к ней приблизился.
– Моника? – прошептал он.
Моника откинула с головы капюшон и посмотрела на Томаса сверкающими в темноте глазами.
– Кто же еще! Чего ради ты вызвал меня в такую глухую ночь?
Томас нахмурился, но не стал обращать внимание на ее неприязненный тон. Он сунул ей газету и чиркнул спичкой, чтобы она могла разобрать слова.
– Прочти это.
Моника нетерпеливо выхватила у него газету и стала читать. Затем подняла на него изумленный взгляд:
– Что это значит?
– Только то, что там сказано. Как видишь, Гамильтон готовит новые инструкции для переговоров Джея.
– Но какие еще вопросы он думает поднять на переговорах?
– Откуда мне знать, черт возьми?! – Томас ткнул пальцем в статью Лэффи: – Ты же сама видела. Единственный, кому известно содержание этой инструкции, – это сам Гамильтон. – Он взволнованно взъерошил волосы. – Вопрос в том, как добыть у него эту информацию.
Моника нахмурилась, нервно постукивая ножкой. Она уже приготовила донесение в Париж, где описывала внутреннее положение в Америке как очень напряженное и близкое к взрыву и сообщала о безуспешных переговорах в Англии. Ничто не сможет теперь остановить Монику на ее пути к цели... Ничто!
– Нужно действовать. – Она решительно сжала губы. – Но не можем же мы опять проникнуть в кабинет Гамильтона. Это слишком рискованно!
– Что же делать? Нам позарез необходим этот документ! И больше никто...
– Нет, есть еще кое-кто! – прервала его Моника и улыбнулась.
– Кто?
– Тот самый человек, который так любезно предоставил нам это сообщение... Джек Лэффи!
– Ты думаешь узнать все у нее... у Жаклин?!
– Нет, это ты будешь ее допрашивать!
– Я? Но как я смогу...
Моника отмахнулась от его возражений.
– Я слишком хорошо знакома с Жаклин, Томас. Она сразу меня узнает. А вот ты встречался с ней только один раз... у нее на свадьбе. Если ты получше замаскируешься, например, в мой капюшон, Жаклин никогда не догадается, кто ты такой.
– Еще и маскироваться?! – Томасу стало страшно.
– Да. – Моника взяла его за руку и горячо заговорила: – Ты не можешь оставить меня сейчас, cheri! Ведь успех так близко!
Томас судорожно вздохнул.
– Но она жена Дэна. Я не хочу причинить ей вред.
– А этого и не нужно... Ты должен просто убедить ее. – Видя замешательство Томаса, Моника решила прибегнуть к более действенным мерам. Оглянувшись, она схватила Томаса за руку: – Идем, mon amour! Пойдем ко мне и... поговорим. Ведь мы сможем с тобой договориться, не так ли? – Она одарила его многообещающей улыбкой.
Томас колебался, пытаясь
