стрит и Перл-стрит…
— Прямо напротив таверны «Франсис»…
— Где Вашингтон[15] прощался со своими офицерами в тысяча семьсот восемьдесят третьем году, — не сдержал улыбки Штрауд. — Знаю этот район. Местоположение двух первых городских ратуш.
— С тысяча шестьсот сорок второго по тысяча шестьсот девяносто седьмой год, — выудил из бездонной памяти даты Леонард.
— И там же таверна «Инглиш лавлейс», которую заставили отдать под административные помещения, находившиеся там между тысяча шестьсот семидесятым и тысяча семьсот шестым годами, — оставил за собой последнее слово Вишневски.
— Ну, ладно. Так вот, в прежние времена голландские строители использовали устаревшие суда при сооружении дамб. Они, видите ли, наращивали берег острова подобно тому, как делали у себя в Голландии. Многие последние находки свидетельствуют, что суда умышленно топили, с тем чтобы потом между ними, как между стенками, насыпать землю.
— Пускали на дно, как выражаются моряки, — авторитетно заявил Виш. — В восемьдесят втором году мы раскопали на Уотер-стрит изумительное торговое судно. Датируется тысяча семьсот сорок пятым годом.
— Носовая его часть выставлена в Морском музее в Ньюпорт-ньюз, штат Виргиния…
— А корма и часть правого борта так и остались погребенными под Фронт-стрит, — горестно вздохнул Виш. — Между перекрестками на Флейгер-стрит и Джон-стрит.
— Вы сами принимали участие в раскопках, джентльмены?
— Еще бы! Конечно.
— Анализ деревянных частей позволил нам утверждать, что судно было построено в добрых старых английских традициях местными корабельными плотниками из леса, добытого в районе Чесапикского залива[16], — с хвастливой гордостью выпалил Леонард.
— Его корпус был весь источен сверлящими червями, — не остался в долгу Виш, — что свидетельствует о том, что оно длительное время плавало в водах Вест-Индии.
— Но как же вам удалось приостановить строительство на такой срок, чтобы успеть… — недоумевал Штрауд.
— К счастью, с недавних пор все строительные работы в Нижнем Манхэттене производятся в соответствии с законом о городской окружающей среде от тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, которым мы и размахивали и тыкали, где только могли.
— Закон требует, чтобы заказчики типа Гордона до получения разрешений на строительство и эксплуатацию городских сооружений проводили предварительные археологические и прочие сопутствующие изыскания в сфере окружающей среды, — пояснил Штрауду Леонард.
— Но беда в том, что Гордон крепко напортачил, наняв для этого дела дилетантов, ну а политиканов просто купил.
— Да где же, наконец, эти чертовы кирки? — не вытерпел долгого ожидания Штрауд.
— Одно, однако, совершенно ясно — этот вот корабль раза в два, а может быть, и в три больше «Тигра». — Вишневски, приблизившись к носу корабля, дотронулся до него осторожным, ласкающим движением одетой в перчатку ладони, от которого тем не менее к его ногам посыпались трухлявые прогнившие щепки.
— Поосторожнее там, Вишневски, — предостерег своего коллегу и друга Леонард, но тот, казалось, не слышал его, погрузившись в свои мысли, на лице застыло жутковатое безумное выражение, и очнулся Виш лишь при звуке приближающихся шагов и позвякивания металлических инструментов.
Вместе с лопатами и кирками им были доставлены несколько палочек динамита, которые Виш тут же и категорически отверг и отослал обратно.
— Мы здесь не для того, чтобы уничтожить корабль и самих себя заодно, — сурово заявил он по рации техникам на поверхности.
Штрауд поудобнее перехватил кирку и нанес первый удар остро заточенным концом. Лезвие легко вонзалось в дряхлую губчатую древесину, и вскоре вся троица, отложив кирки, принялась работать просто руками. Им предстояло проделать отверстие такого размера, чтобы мог пролезть человек, и темная дыра в борту корабля все расширялась и расширялась, зияя, словно разверстая пасть, алчущая проглотить их со всеми потрохами. Ученым приходилось внимательно следить, чтобы ненароком не порвать защитные костюмы об острые щепки. Самая большая опасность заключалась сейчас в том, что они могли заразиться той же неведомой болезнью, от которой находившиеся в бессознательном состоянии старик Вайцель, сторож и два полисмена чахли на больничных койках.
По возвращении на поверхность их ждал иррадиционный душ, который уничтожит любые бактерии или споры, попавшие на их одежду. Передвижной дезинфекционный и дезактивационный пункт был оборудован под землей неподалеку от входа в шахту.
Трое ученых вглядывались в открывшуюся им черную бездну. Корпус судна, днище, трюм. Интересно, подумалось Штрауду, сохранился ли там груз. Найдут ли они клад, небывалые сокровища? Он лично вполне удовлетворился бы этрускской керамикой, амфорами, какими-нибудь орудиями труда и тому подобным. Леонард направил свет фонаря в проделанное ими отверстие, откуда било омерзительное зловоние. Мощный луч выхватывал тюки, ящики и бочонки, наполненные, вероятно, сгнившим зерном и протухшей рыбой в давно окаменевшем рассоле и еще чем-то, своим удушливым запахом тлена напоминавшим Штрауду вонь разлагающейся плоти, столь хорошо и печально знакомую ему по Вьетнаму.
— Что за черт? — Леонард напряженно всматривался куда-то через плечо Штрауда. — Никакая это не крыса!
— Что там? Что вы увидели?
— По-моему, то же самое, что и вы раньше… Только не крысу… Похоже, что у этой ног побольше четырех…
Штрауд направился в указанном Леонардом направлении, но ничего там не встретил. Тогда он стал методично и медленно обшаривать темноту лучом фонаря, и вдруг яркое пятно света выхватило на земле следы, точнее, глубокие царапины от когтей, словно здесь проползла какая-то огромная многоножка.
— Взгляните сюда, доктор Вишневски, — озадаченно предложил он.
Вишневски послушно наклонился над цепочкой следов.
— Как вы думаете, что за существо могло их оставить?
— Такого я еще не видывал.
— Леонард, идите сюда! Леонард, где вы? Куда он подевался?
Они встревоженно озирались вокруг, но Леопарда нигде не было. Не дожидаясь своих спутников, он исчез в трюме корабля. Вишневски метнулся за ним, успев поймать лучом фонаря его удаляющуюся фигуру. Штрауд схватил единственную оставшуюся кирку — вторую унес с собой Леонард.
Штрауд догнал Вишневски в тот момент, когда свет фонаря заплясал на спине Леонарда, увлеченно крушившего оказавшуюся перед ним переборку. Давалось ему это легко, и когда Леонард в очередной раз занес над головой кирку вместе с пронзенной ею большой костью, переборка неожиданно рухнула, и посыпавшаяся из-за нее лавина человеческих костей погребла под собой пронзительно вскрикнувшего ученого.
Штрауд и Виш бросились на помощь, пытаясь вытащить его из-под груды костей.
— Помог-и-и-и-ите!
Трюм отозвался раскатистым эхом, и в тот же момент Штрауд увидел, как что-то прыгнуло на спину Вишневски. Мохнатое, многоногое, с полыхающими во тьме красными глазами, длинные острые когти и зубы яростно скребут плотную ткань защитного костюма. Штрауд размахнулся и мощным ударом кулака сбросил тварь со спины Вишневски, перчатка от соприкосновения с нею пыхнула светящимся дымком Штрауд без промедления нанес удар киркой, но тварь увернулась и проворно скользнула в темноту. Вторая такая же тварь, резво проскакав по костям, вцепилась в шлем Леонарда. Виш выхватил из кучи здоровенную берцовую кость и изо всех сил ткнул ею в тварь, расплющив ее о переборку. Третья тварь вскочила Штрауду на плечо и рвала зубами ворот костюма, добираясь до горла. Штрауд с отвращением сжал ее тощую шею и, держа на вытянутой руке, вонзил в нее кирку. Тварь взорвалась языком ослепительного
