отдохнуть. Полагаю, в ожидании нашего возвращения она будет спать неделю напролет. К тому же Дастин добровольно выступает в роли моего спасителя.
Трентон повернулся к брату:
— Я тебе чрезвычайно признателен, дорогой брат, за жену и сына. Знаю, что мне ты тоже хотел бы помочь, но когда я уезжал сегодня утром, небо все еще оставалось грозовым, кругом валялись поваленные деревья, а с холма за коттеджем потоками шла вода. Я ни за что не оставил бы здесь Ариану с Александром, если бы не ты.
— Всегда к вашим услугам, — ответил Дастин, отвешивая шутовской поклон. — Хотя, если тебя это интересует, и горный камнепад, и бешеные водные потоки ничто в сравнении с твоим сыночком.
Трентон громко расхохотался:
— Ты прав, ты прав. Что же натворил сегодня мой маленький разбойник?
— Считай, — Дастин принялся загибать пальцы. — Оросил персидский ковер в библиотеке, исполнил зажигательную мелодию на ударных инструментах, в качестве которых выступил серебряный чайный сервиз, и вырвал несколько перьев у кур. Судя по всему, растрепанные перья оскорбляют его эстетическое чувство, так же как и наличие волосяного покрова на мужских лицах. — Дастин осторожно потрогал кончики своих усов, слегка вздрогнув при этом. — По всей видимости, я единственный человек, в котором он обнаружил этот досадный изъян. Восемь месяцев я стойко выносил его недоумение в надежде, что Александр в конце концов смирится с существованием этой, так сказать, детали. Он же сменил свою озадаченность на попытки искоренить этот недостаток моей внешности. Все утро он провел в тщательных стараниях отделить усы от моей верхней губы, следствием чего явилось мое твердое намерение сбрить их, как только я вернусь в Тайрхем. — Дастин глубоко вздохнул. — Как бы там ни было, но к полудню мне показалось, что Ариана вот-вот рухнет от усталости. Тогда я принял огонь на себя в полной уверенности, что восьмимесячный младенец вряд ли может обладать такой же энергией, как взрослый мужчина. После трех часов цирковых упражнений в конюшне и двухчасового сеанса выдумывания сказок я изменил свою точку зрения на данный предмет. Твой наследник не обнаружил ни малейших признаков усталости, в то время как я свалился, погрузившись в глубокий сон, прямо на полу в детской, где и прохрапел до вечера. А проснулся я лишь тогда, когда Ариана пришла звать меня к ужину.
— Понятно. — Трентон изо всех сил старался не расхохотаться вновь. — И чем же, Господи помилуй, Александр занимался во время честно заработанной тобой передышки?
— Осуществил новую диверсию, — вздохнула Ариана. — Тихонько сполз по лестнице и обнаружил недавно построенную тобой оранжерею. Я поймала лазутчика на самом пороге. Он понял, что перед ним открылась перспектива захватывающих дух бесчинств, подобных тем, которые он учинил в оранжерее в Броддингтоне. К тому времени, когда мне удалось его настичь, он уже расправился с тремя папоротниками и опрокинул шесть горшков с геранью.
Плечи Трентона некоторое время сотрясались в беззвучном смехе.
— Ариана, наш сын во многом пошел в тебя — он обожает цветы и животных, — наконец сказал он.
— Позволю себе с вами не согласиться, ваше высочество, — парировала Ариана. — Предрасположенность Александра попадать в экстремальные ситуации целиком унаследована от вас. Я же была и остаюсь воплощением благовоспитанности.
— Ну, насчет благовоспитанности… — начал было Трентон, пытаясь настроиться на более серьезный лад, но Ариана поспешила перебить мужа.
— Тем не менее, — сказала она, вспыхнув от смущения, поскольку со стороны Дастина раздался смешок, — отвага Александра, несомненно, от семейства Кингсли. Увы, мне все время приходится помнить, что я живу среди мужчин этого старинного рода.
Дастин встал, чтобы снова наполнить свой стакан.
— Ариана, ты задеваешь меня за живое! А я-то считал, что я куда более покладист, чем Трент.
— Так оно и есть, — отозвался Трентон, присоединяясь к брату у буфета. — Но только не на этой неделе. Все эти семь дней ты был раздражителен, как разбуженный среди зимы медведь.
Застонав, Дастин с грохотом поставил бутылку на буфет.
— Сначала Ариана, теперь ты! Да я абсолютно спокоен! Даже несмотря на то что мой тренер уволился, а трое моих жокеев проиграли скачки. Наверное, действительно пришло время заняться поисками новых лошадей и наездников.
— У тебя самые породистые лошади в графстве Суррей, а то и во всей Англии. Думаю, дело не в этом, — тихо вставила Ариана.
Дастин молча провел пальцем по краю стола из красного дерева.
— Похоже, твоя правда, — наконец признал он. Эти слова заставили Ариану встать, принять Александра из рук Трентона и послать мужу взгляд, в котором ясно читалось: «Поговори с ним. Ты единственный, кто может это сделать».
Трентон слегка наклонил голову в знак согласия.
— Попытаюсь в очередной раз уложить Александра в постель, — заявила Ариана. — Если учесть, что уже далеко за восемь и у него слипаются глаза, не исключено, что мне наконец удастся это сделать. Потом, вероятно, мы сможем поужинать. Поскольку Клара не смогла добраться к нам по затопленным дорогам Бембриджа, сегодня я сама занималась стряпней. Меня вдохновило то обстоятельство, что Дастин, проглотив завтрак и обед, все еще остается в живых. Если нам чуточку повезет, мы преодолеем это тяжкое испытание.
— Ты превосходная повариха, мой ангел, — сказал Трентон.
— И была бы еще лучше, если бы могла проводить больше времени на кухне, — предположил Дастин, на лицо которого вернулась ироническая ухмылка, — а не разрывалась между Александром и твоими собственными изматывающими…
— Довольно! — вскричала Ариана и с пылающими щеками стремительно направилась к двери. — Я пошла в детскую.
— Возвращайся поскорее, — бросил Дастин в спину удаляющейся невестке. — С нетерпением жду продолжения дискуссии по поводу твоих кулинарных способностей! — Все еще посмеиваясь, Дастин повернулся к брату. — Трентон, твоя жена — настоящий подарок судьбы. Она так тебя любит, что я невольно завидую. Счастливчик!
— Знаю. — Трентон сделал глоток коньяка и пристально посмотрел на Дастина. — Не хочешь поговорить на эту тему?
Дастин не стал разыгрывать непонимание.
— Да я не прочь, — вздохнул он. — Но в последнее время мне все кажется скучным и бессмысленным: повседневная рутина, деловые встречи, скачки…
— И женщины?
— Да, и они тоже, — ответил Дастин, отставляя бокал. — Вся моя жизнь чертовски предсказуема, в этом все дело.
— Предсказуема? — удивился Трентон. — И это говорит человек, меняющий партнерш одну за другой?
— Дорогой Трент, секс не более чем приятное развлечение. Доставляет удовольствие, но в душе пусто.
— Я бы мог назвать дюжину женщин, которые многое отдали бы за то, чтобы набросить на тебя хомут попрочнее.
— Хочешь сказать, вышли бы за меня замуж? — Дастин покачал головой. — Боюсь, что ты, сам того не подозревая, испортил меня, братец. Увидев ваши с Арианой отношения, я теперь ни за что не соглашусь на меньшее. Женщины, о которых ты упомянул, рассматривают меня лишь как вожделенный приз. Их привлекают мои деньги и титул, дарованный королевой Викторией. Может, другого это и устроило бы, но только не меня. Секс, по крайней мере, честнее. Ты, разумеется, не согласен?
— Не согласен, — пробормотал Трентон, который уже был не рад, что затеял этот разговор. Ему был неприятен цинизм брата.
— В таком случае не о чем больше и говорить. Я понимаю, что плыву по течению, но в настоящий момент не вижу альтернативы.
Трентон кивнул и перевел разговор на другую тему:
— Ты говорил о каких-то неприятностях. Вероятно, ты имел в виду отставку Бенкса? Ведь он готовил твоих лошадей с того самого момента, как ты начал заниматься разведением породистых скакунов.
— Меня это действительно очень огорчает. Бенкс — лучший тренер в Суррее, а может быть, и во всей Англии. Но я его понимаю. Скорее всего на его месте я поступил бы так же. Ему почти пятьдесят, у него жена, дети, внуки. Он двадцать лет был тренером, а до того почти десять лет жокеем. Парень устал, и я не вправе винить его.
— А ты уже занимался поисками нового тренера? — спросил Трентон.
— Я беседовал с пятью кандидатами. Двое вроде бы подходят. Но я хочу встретиться с каждым из них еще раз, а потом решить, кого выбрать.
— А что насчет тех трех жокеев, о которых ты упомянул?
Дастин покачал головой:
— Каждый из них подавал большие надежды, но стоило мне нанять их, как тут же выяснилось, что они — редкостные разгильдяи.
— Ты в силах исправить положение.
— А я уже исправил: они все уволены. Если я могу гордиться лучшими породистыми скакунами, то хочу, чтобы у них были не менее замечательные наездники. По моему мнению, только один человек вполне отвечает всем моим требованиям. Это Ник Олдридж.
— Не спорю, — одобрительно кивнул Трентон, — Олдридж — жокей от Бога.
— Так и есть. С Олдриджем мои чемпионы выиграют все скачки сезона.
— Олдридж принял твои условия?
— Примет, если я сумею найти его.
— Найти? А разве он только что не выступал в Ньюмаркете?
— Да, и с блеском. Олдридж выиграл дерби с преимуществом, по меньшей мере, в десять корпусов. Я тут же загорелся идеей дать Олдриджу соответствующее жалованье и предложить выступать исключительно за меня. Но в тот момент, как назло, он был окружен толпой восторженных почитателей, которые мгновенно стащили его с верхней ступеньки пьедестала и уволокли в неизвестном
