– Если только мы не поменяем имя собаке, – сказала Максина.
– Мне нравится имя Йок.
– И мне.
– А может, собаку будут звать Кок?
– «Пес Кок»? Так же ужасно, как «Пес Йок»!
– А может, назовем его Торк?
– У нас, что, кино про наркотики?
Разгорелось жаркое обсуждение. Эмили хранила молчание. Мне было запрещено открывать рот, я бы и без этого не проронила ни слова. Заткнулась бы, испив сильнодействующего коктейля из уныния и скуки.
Ларри объявил, что мы проработаем этот вопрос за обедом, поэтому в двенадцать тридцать в домик принесли определенное количество еды, и красиво (и быстро!) накрыли стол в углу.
Я умирала с голода, но все остальные положили на свои тарелки крошечные порции: одну макаронину, половинку малюсенького помидора, парочку спагетти, листочек салата. Хорошо, значит, берем помалу, подходим часто. Ладно, я тоже так сделаю…
Мы снова сели за стол уже с тарелками. Ларри продолжил требовать, чтобы мы генерировали идеи. Вскоре я заметила, что только я очистила тарелку, а остальные не собираются нанести повторный визит к буфету. Я заставила себя быть терпеливой. Наверное, они просто медленно едят… Но потом они и вовсе отставили тарелки в сторону, и стали записывать идеи на полях ксерокопий. Обед окончен. Я была еще голоднее, чем до его начала.
Интересно, а можно просто пойти к буфету? Но мы все сидели, полностью погрузившись в работу. Можно я просто встану, положу себе еще поесть, а потом отправлю еду себе в рот? Что они обо мне подумают?
Я с тоской посмотрела на столик. Его ножки чуть ли не гнулись под тяжестью нетронутой еды. Целый пирог с заварным кремом. Нетронутый! Пицца в глубокой тарелке. Ее идеальная окружность не нарушена. Во всем виновата пицца. Неожиданно я отодвинула стул и начала подниматься с него.
Ларри посмотрел на меня с удивлением:
– Ты куда это намылилась?
Моя решимость резко покинула меня.
– Никуда, – сказала я, устраиваясь обратно на свой стул и изучая свой текст.
Мое сожаление не имело границ. Если бы я только знала, что есть хоть один шанс, я бы извлекла из него максимум пользы.
Это внезапно показалось мне очень мудрым высказыванием.
Мы прорабатывали текст до половины третьего, затем Ларри закончил наше совещание словами:
– Время вышло, друзья мои. Сейчас придет мой иглотерапевт.
Склонив голову, Эмили начала раскладывать бумаги перед собой.
– Я все исправлю.
– Да уж. Нам нужно все переписать побыстрее.
– К какому сроку?
– Скажем, к пятнице?
– К следующей пятнице? Или к пятнице через полтора месяца?
– Ха-ха-ха. К следующей пятнице.
– Нет, пятница не годится.
– Тогда четверг. Или среда?
– Ой, ладно, тогда пусть будет пятница.
Выжатые как лимон, мы сели в машину. Лицо Эмили приобрело землистый оттенок.
– Ты в порядке? – прошептала я. Ее лицо перекосилось.
– Зачем он купил сценарий, если хочет его испортить?
– Не знаю.
– Помнишь, что говорит наш сосед-идиот?
– «Следуй за мной, и я сделаю тебя счастливой, детка».
– Нет, я говорю о соседе-идиоте с другой стороны. О Майке. «Мечтай осторожнее». Он был прав.
Я мечтала, чтобы кто-нибудь купил мой сценарий, а теперь жалею о том, что они его купили.
– Может, получится отличный фильм. Ты не можешь знать наверняка.
– Нет, это будет кусок дерьма, – ответила Эмили, и по ее лицу потекли слезы. – Мой дорогой текстик, над которым я столько трудилась, пока не довела его до совершенства. До совершенства, слышишь! Я так им гордилась. А теперь он никогда не выйдет! Никто никогда его не увидит! Семь месяцев я корячилась над ним, сделав его чудесным, а теперь он хочет, чтобы я переписала все от корки до корки за неделю. Это невозможно! Он выкинул все мои шутки, все смешные места, а в любой из трогательных моментов теперь
