поскользнулась на лестнице и случайно заехала коленом по стеклянной входной двери. Кончилось все тем, что в мою бедную коленку вонзились сотни осколков. И каждый пришлось вынимать пинцетом. Никакого обезболивания и в помине не было. Я собрала волю в кулак и потела от боли. Каждое слово о наших отношениях с Гарвом было таким осколком, который извлекали из моей свежей раны.
– Мы поговорим об этом, – сказала я. – Но не сейчас. Пожалуйста.
– Хорошо.
Постепенно характер местности по сторонам дороги стал меняться, и вот мы въехали в небольшой жилой поселок. Казалось, что все домики здесь в единичном экземпляре: хижины из необожженного кирпича, здания в новоанглийском стиле и в стиле «ар деко», выкрашенные в неброские, пастельные тона. Во всем была видна ухоженность. И море цветов вокруг.
– Мы почти приехали. Милое местечко, правда?
– Просто супер.
Хотя от Эмили я ожидала чего-то другого. Мне казалось, она должна была поселиться в более оживленном месте.
– Когда я переехала в Лос-Анджелес, то поселилась в прогнившей многоэтажке. В прямом смысле слова. В жаркую погоду здание гнило. Под окнами у меня без конца в кого-то стреляли и кого-то убивали.
Хм, может, оживленный район – это и не совсем хорошо.
– Но в Санта-Монике уровень преступности низкий, – убеждала меня Эмили.
Чудесно!
Мы остановились возле белого дощатого бунгало. Рядом с ним раскинулась небольшая лужайка. Поливочные машины в режиме светофора разбрызгивали воду в разных направлениях.
– Следи за этими чертовыми поливалками, – посоветовала Эмили. – Они включаются через определенное время. Но это всегда происходит неожиданно, и они портят мне прическу. И еще следи за соседями с той стороны. Из-за таких, как они, Лос-Анджелес приобрел плохую репутацию.
– Они что, серийные убийцы?
– Члены оккультной секты «Новый век». Могут с первого взгляда прочесть твою ауру. Соседи с другой стороны немногим лучше. Парни, учатся в колледже, занимаются программированием и черт-те чем еще. Они пригодятся, если ты захочешь прикупить наркоту. Ну, я не намекаю, что тебе стоит захотеть. Я знаю, что ты не употребляешь.
Я перевела дух, почувствовав облегчение. Не хотелось жить среди семейных пар. Студенты- наркоторговцы куда лучше.
Цветы на фоне белизны дома казались кричаще-розовыми. Но это было красиво. И тут я заметила на заборе перед садиком надпись «Вооруженный отпор», и чувство восторга от окружающего пейзажа как-то притупилось. Что тут, черт возьми, творится, если необходим вооруженный отпор?!
Мы отволокли мои вещи в прохладный, затененный дом. Пока я охала и ахала над паркетом из натурального дерева, белыми жалюзи и хорошеньким садиком за домом, Эмили прямиком помчалась к своему автоответчику.
– Ага-а-а-а, – простонала она. – Позвони, ублюдок!
– Мужчина? – спросила я, произнеся это с сочувствием, на какое только была способна.
– Хотелось бы.
– Гм?
– Мэгги, – Эмили шлепнулась на стул. – Официально заявляю – я на мели!
– Да? – еле слышно спросила я, внезапно поняв, что кризис не только у меня.
– Я так рада, что ты здесь.
– Да?
Как получилось, что я вдруг из утешаемой превратилась в утешительницу.
Эмили вздохнула и поведала мне свою печальную историю.
После того как киностудия «манкировала» съемки «Заложников» (или что-то типа того), агент дал ей отставку. Это была ни больше ни меньше как катастрофа. Кинокомпании никогда даже не смотрят на текст, если он не представлен агентом. А до агента, как объяснила Эмили, добраться практически невозможно. Каждый день в прямом смысле слова тысячи киносценариев приходят на адрес агентств, в специальные почтовые отделы. Там безжалостно отсеивается огромное количество. Если ваш сценарий не понравился этим соплякам в почтовом отделе, пиши пропало. В том случае, если ваше творение преодолело почтовый отдел, оно попадет на стол рецензента. Дальше, что уж совсем маловероятно, его прочтет помощник агента. Если понравится ему, то тогда уж и агент соблаговолит взглянуть на текст.
За последние полтора года Эмили написала уже несколько новых сценариев. Но каждый раз, когда она пытается достучаться до агентов, она получает от ворот поворот.
– Но ты же известна!
– Известна. Но не с хорошей стороны. Все помнят, как студия отказалась от съемок «Заложников». Я в худшем положении, чем новичок. В этом городе никому ничего не прощают.
– Почему ты не рассказывала мне?
– Не знаю. Было стыдно. Я же восходящая звезда. И надеялась, что все наладится. Ты понимаешь?
Понимаю. Такое бывает.
Только десять дней назад Эмили удалось подсунуть свой последний сценарий новому агенту. Но он
