– Похмелье, – пояснила я, стараясь не смотреть на его пеструю рубашку.
– Это я виновата, – виновато сказала Эмили. Джастин сложил пальцы и начал разминать руки, как будто и впрямь собрался делать мне массаж.
– Ладно, где у нас болит?
– Везде.
– Хорошо. Будем лечить твое «везде».
Я боялась, что меня, должно быть, попросят частично раздеться. Но его интересовали только мои ноги. Это называется рефлексология.[8] Я не слишком горжусь своими ногами. До этого на сеансах рефлексологии мне было стыдно, что у меня такая огрубевшая кожа и что второй палец длиннее большого. Это мешало мне насладиться процессом. Но сейчас мне хотелось умереть. В этом был один положительный момент – мне было наплевать на состояние своих ног.
А Трой был прав. Джастин специалист.
Он нажимал и массировал с приятной настойчивостью. Боль стала постепенно затухать, и я, к моему величайшему удивлению, пришла в себя.
Села. Птички пели. Мир был ярок, светел и вполне сносен. Солнце больше не казалось мерзким желтым гоблином, а снова стало любимым другом. И я даже смогла взглянуть на рубашку Джастина.
– Ты, – произнесла я в восторге, – ты – просто волшебник. Ты можешь зарабатывать этим на жизнь. Ты занимался этим до того, как стать актером?
– Не-а, это всего лишь хобби. Я научился этому, чтобы попытаться завести себе подружку.
– Сработало?
– Нет.
– Пока нет, хочешь сказать.
– Не-а, я уже сдался. Я не только на работе жирный парень, которого пускают в расход, но и по жизни. Теперь живу для Дезире. Хотя… – добавил он весело, – ее я тоже завел, чтобы с кем-то познакомиться. Думал, смогу шастать вокруг площадок для выгула и присматривать себе подружку, но из этого тоже ничего не вышло.
– В этом городе невозможно найти любовь, – встряла Эмили. – Все по уши в работе. И нет мест, где можно знакомиться.
– А бары? Клубы?
Я была уверена, что слышала от своих сестер и подруг в Ирландии миллион историй о том, как такая-то отправилась в клуб, а с утра проснулась в одной постели с незнакомым мужиком. Казалось, такое происходит чаще, чем не происходит, и обычно это заставляло меня задумываться, почему же некоторые люди все же одиноки.
– В Лос-Анджелесе ты обычно знакомишься с друзьями друзей, – Эмили многозначительно посмотрела на Троя. Но если она надеялась, что прольет свет на вчерашнее свидание с Керсти, то ее ждало разочарование.
Трой подошел ко мне:
– Тебе получше?
Я опять растянулась на спине и кивнула.
– Отлично. Готова пробежать десять миль.
– Я бы так шутить не стала, – прозвучал где– то вдалеке голос Эмили. – Эй, мы работать будем или как?
Они склонились над кухонным столом, как военный совет. Даже Дезире сидела на стуле и внимательно слушала. Позже я выяснила, что она снималась в паре фильмов.
Все окна и двери были открыты. Сквозь них в дом проникал новый веселый день. В полдень Эмили позвонила в ресторан по соседству и заказала поздний завтрак. Еще через полчаса нам доставили столько еды, что хватило бы на целую армию.
– Ты что-нибудь будешь? – поинтересовалась Эмили. – Или тебя вырвет?
– Думаю, я могла бы съесть пару кусочков. – Головная боль прошла, но похмелье все еще напоминало о себе легкой тошнотой.
Трой принес мне тарелку. Я попыталась сесть, но он остановил меня:
– Не надо.
И попробовал устроить тарелку у меня на груди. Но, учитывая, что там у меня имелись груди, которые трясутся, как желе, по своей природе, тарелка никак не приходила в равновесие.
– Может, ты лучше подержишь? – сказал Трой со смущенной полуулыбкой. – А?
Он сверкнул своими зеленоватыми глазами. Внезапно он перестал казаться смущенным, зато смутилась я.
Когда Трой ушел, я попробовала проглотить пару кусочков и удивилась, что они не застряли у меня в горле.
Через какое-то время вновь появился Трой:
– Ты закончила?
Не знаю почему, но я подождала чуть-чуть, вглядываясь в его лицо, и лишь потом сказала:
