– Рейчел, из разговора я понял, что они и так давно собираются это сделать, – донеслось до меня через Атлантику.
Ага! Становится интереснее. Значит, папа все знает. Похоже, Эрик озверел от моих прогулов.
– Я тебе не верю, – запротестовала я. – Ты так говоришь, чтобы заставить меня вернуться домой.
– Нет, – возразил папа. – Хочешь, я перескажу тебе, что сообщил мне этот Эрик?
Нет уж! Мне было страшно даже подумать, что Эрик мог обо мне рассказать, не то что услышать это.
– У меня на работе все было прекрасно, пока ты туда не позвонил, – отчаянно соврала я. – Ты только навредил мне своим звонком. Я позвоню Эрику и скажу ему, что ты чокнутый, сбежал из психушки, и ни одному твоему слову верить нельзя!
– Рейчел, – папа тяжело вздохнул. – Я ничего не портил – я вообще почти ничего не сказал этому твоему Эрику. Говорил-то в основном он, и, уверяю тебя, он будет просто счастлив отпустить тебя.
– Отпустить? – переспросила я дрожащим голосом. – То есть уволить? Ты хочешь сказать, что у меня больше нет работы?
– Именно так, – самым будничным тоном заметил мой отец.
– Что ж, прекрасно. – У меня потекли слезы. – Спасибо, что разрушил мою жизнь.
Пока я осваивалась с мыслью, что опять осталась без работы, на том конце провода молчали. Может, бог Бидл перематывал пленку?
– Ну хорошо, а как быть с моей квартирой? – вскинулась я. – Раз уж ты так замечательно устраиваешь мои дела…
– Маргарет уладит это с Бриджит, – ответил отец.
– Что уладит? – Я надеялась, что вопрос о квартире приведет моего папочку в замешательство. Оказалось, он уже и об этом подумал. Они действовали так, как будто со мной действительно было неладно.
– Маргарет заплатит за пару месяцев, чтобы у Бриджит было время подыскать кого-нибудь вместо тебя.
– Кого-нибудь? – заверещала я. – Но это мой дом!
– У меня сложилось впечатление, что вы с Бриджит в последнее время не очень ладили, – с некоторой неловкостью выговорил папа.
Он был прав. И мы стали ладить еще хуже после того рокового звонка Бриджит, благодаря которому на меня обрушилось все мое семейство. Я ужасно на нее разозлилась, и она на меня почему-то тоже. Но Бриджит была моей лучшей подругой, мы уже давно снимали квартиру вместе. Даже речи не могло быть о том, чтобы кто-то занял мое место.
– Я вижу, ты хорошо информирован, – сухо заметила я отцу.
Он ничего не ответил.
– Чертовски хорошо, – уточнила я, правда, уже более «человеческим» голосом.
Боюсь, защищалась я гораздо хуже, чем требовалось. Но, сказать по правде, экскурсия в больницу по «скорой» стоила мне не только прочищенного желудка. Я все еще была очень слаба, и мне вовсе не хотелось меряться силами с папой – он сейчас был не чета мне. Возражала я ему чисто рефлекторно. К примеру, я всегда инстинктивно отказывалась переспать с усатым мужчиной.
– Итак, ничто не мешает тебе вернуться домой и подлечиться, – заключил папа.
– Но у меня кошка! – солгала я.
– Ты можешь завести здесь другую, – парировал он.
– Но у меня роман! – воскликнула я.
– Заведешь другой, – отрезал папа. Легко ему говорить.
– Передай трубку Маргарет. Завтра увидимся, – подытожил папа.
– Фиг тебе, – пробормотала я.
Но похоже было, что все-таки увидимся. Хорошо, что я перед этим разговором приняла пару таблеток валиума. А то расстроилась бы по-настоящему. Маргарет все это время сидела рядом. Она вообще от меня не отходила ни на шаг.
Поговорив с папой, я решила, что пора положить конец всей этой чепухе. Пора было вырвать вожжи у них из рук. Происходящее больше не казалось мне забавным. Это уже не просто неприятно, и мне это не надо.
– Маргарет, – резко сказала я, – со мной все в порядке. Мне очень жаль, что тебе пришлось приехать, но, очень тебя прошу, оставь меня в покое, забери с собой своего мужа и уезжай. Все это – большая, даже чудовищная, ошибка.
– Не думаю, – возразила Маргарет, – Бриджит сказала…
– Мне наплевать, что сказала Бриджит, – перебила я. – Честно говоря, я уже беспокоюсь за Бриджит. Она стала очень подозрительной и нервной. А раньше… была веселая и забавная.
Маргарет с сомнением посмотрела на меня и сказала:
– Но ведь ты действительно принимаешь очень много наркотиков.
– Возможно, тебе кажется, что это «очень много», – мягко объяснила я, – но все дело в том, что ты
