В этот момент Эрих Нойбек оглянулся и встретился взглядом с Хаузером. Его лицо скривилось от гнева.
— Хаузер! — рявкнул он, опуская все титулы, что сделало из знаменитого имени нечто подобное злобному ругательству. — А вы-то что здесь забыли?
Лейтенант отступил на шаг, несколько смущённый ненавистью и презрением, явственно прозвучавшими в голосе Нойбека.
— Я… это недоразумение. Не хотел помешать вам, господа. — Он старался говорить спокойно и вежливо, игнорируя очевидную ярость пожилого офицера. В аристократических кругах Лаут Безара поощрялось умение сохранять выдержку в любых стрессовых ситуациях.
Майор Нойбек напрягся, словно кошка, готовая к прыжку.
— Не уходите, лейтенант Хаузер, не так быстро, — жёстко проговорил он. — Я задал вам вопрос. По какой причине вы здесь?
— Может быть, ему хочется заполучить должность в нашем полку? — вмешался младший брат. В отличие от майора, он был скорее удивлён, чем взбешён, однако в его тоне слышалась издёвка. — Вот бы мы посмеялись, Эрих, не так ли?
Голубые глаза майора пронзали ледяным холодом.
— Мне вовсе не смешно, братишка, — сказал он. — В этом подразделении нет места для человека, который не выполнил приказ и самовольно оставил свою позицию.
Хаузер почувствовал, как слова майора болью отозвались в его душе, но поборол подступающий гнев. Оба Нойбека просто насмехались над ним, не заботясь о какой-либо учтивости. Такая манера обращения, судя по всему, должна была дать понять Хаузеру, что в их глазах он не является достойным джентльменом и что с ним не стоит церемониться.
Вольфганг всегда плохо умел сдерживаться. Он быстро раздражался, а достоинство его задеть было весьма легко, но на этот раз он все же взял себя в руки. Ему не хотелось поддаться на провокацию братьев Нойбеков и совершить поступок, о котором потом придётся пожалеть.
— Мы отступили, потому что не могли далее удерживать занимаемую позицию, — невозмутимо ответил он. — Именно вы не прислали мне обещанного подкрепления. Мои действия не были неповиновением или дезертирством. Мы оказались просто не в силах защищаться, а ваших людей так и не дождались.
— Те, кого я послал к вам, наткнулись на убренфаров в проходе, который должно было контролировать ваше подразделение, Хаузер, — выпалил Нойбек. — Благодаря вам погибла большая часть моих солдат, в живых осталась жалкая кучка.
— Вы сами виноваты, — отрезал Хаузер.
Все, о чем говорил майор, мало соответствовало действительности, но тем не менее причиняло боль.
— Я одним из последних покинул пакгауз. Но как же сумели спастись вы, если так много ваших солдат погибло?
Нойбек взревел так, будто его ударили чем-то тяжёлым.
— Вы… вы ещё смеете предположить… — он шагнул навстречу Хаузеру. — Я не потерплю оскорблений от такого труса, как вы, лейтенант!
Копившийся в Хаузере гнев разом выплеснулся наружу. Он старался, изо всех сил старался сдержаться, но больше терпеть не мог. Нойбек публично назвал его трусом, здесь, на виду у других уро. Его честь публично оскорбили, и существовал только один способ достойно выйти из положения.
— Трус, говорите? — заскрежетал зубами Хаузер. — Трус? Возьмите свои слова обратно, Нойбек или, клянусь Богом, я…
— И что вы сделаете? — язвительно усмехнулся майор. — Разве такой безмозглый кретин, как вы, может чем-нибудь навредить мне, фон Лембах-Террангу? Никогда!
— Я сказал, возьмите слова обратно, Нойбек… иначе мне придётся восстановить справедливость с помощью клинка.
Майор холодно рассмеялся:
— Дуэль? Вы это имеете в виду? Вальтер, неужели это жалкое посмешище вызывает меня на дуэль? Ты слышал, братец?
Младший Нойбек расхохотался следом.
— Бесспорно, он понятия не имеет, как ты фехтуешь, Эрих, — процедил он, ухмыляясь. — Да он не продержится и пяти минут.
— Пять минут? — переспросил майор Нойбек и засмеялся снова. — Да у него пороху не хватит. Он побежит, как и тогда на Тероне.
— Вы уверены в этом, Нойбек? — спокойно произнёс Хаузер. — Вы действительно так думаете? Боюсь, что скоро сумею убедить вас в обратном.
Он повернулся и, пройдя мимо Суартаны, быстро двинулся прочь по коридору, сопровождаемый злорадным смехом Нойбеков.
На Лаут Безаре майор Эрих Нойбек был широко известен как записной дуэлянт. Хаузер знал, что у него крайне мало шансов победить. Но это был вопрос мужества и чести, а не умения, и одержимый решимостью лейтенант намеревался доказать обоим братьям, что он вовсе не трус.
Не исключено, что ему удастся доказать это и самому себе.
Глава 5
Прежние легионеры были слеплены из другого теста.
Ответив на сдержанное приветствие часового-индомейца, Хаузер миновал двойные двери и вышел во внутренний двор. Суартана неотступно следовал за ним с невозмутимым видом. Это, однако, не обмануло Хаузера: отличавшийся безукоризненной почтительностью к уро, сержант тонко выражал своё неодобрение.
Их тяжёлые сапоги гулко стучали по каменным плитам. В центре площадки у фонтана их ждали пять человек. Братья Нойбеки и индомеец, слуга майора, презрительно скривились. Стоящий поодаль офицер в форме безарианского Флота имел знаки отличия медицинского корпуса. Присутствие доктора требовалось для соблюдения всех формальностей. Пятый — также уро — в гражданском костюме изысканного покроя был не кто иной, как Фридрих Дениц фон Пулау-Триан, Генеральный Консул и Главный Коммерческий Представитель Лаут Безара на Робеспьере и хозяин загородного поместья. Он выполнял роль нейтрального наблюдателя, контролирующего соблюдение основных правил поединка.
— А вот и фрайгерр[41] фон Земенштейн-Бурат, — радушно приветствовал он Хаузера, протягивая ему руку. — Хотелось бы, конечно, встретиться с вами при других, более… гм… благоприятных обстоятельствах. Я хорошо знал вашего отца и очень сожалею, что он так рано покинул нас.
Хаузер пожал протянутую ему руку.
— Мой отец был высокого мнения о вас, фрайгерр фон Пулау, — любезно ответил он. — И мой дядя — тоже.
Генеральный Консул махнул рукой в сторону Ной беков.
— Печально быть свидетелем подобных конфликтов, — тихо заговорил он. — В то время, когда Родина захвачена врагом, не лучше ли приберечь свой пыл для убренфаров? Если мы хотим вернуться в свои дома, то должны дорожить каждым офицером.
Пожав плечами, Хаузер ответил дипломату:
— Это — дело чести, фрайгерр. Надеюсь, вы понимаете, что я не могу позволить растоптать доброе имя моей семьи?
Дениц фон Пулау печально покачал головой.
— Есть немало способов защитить своё доброе имя, молодой человек, — заметил он тихим грустным голосом. — Мне хочется все же верить в ваше благоразумие.
И Генеральный Консул присоединился к ожидающей группе, оставив Хаузера наедине со своими мыслями.
Традиции требовали соблюдения тысячи мелочей в замысловатой процедуре поединка, определявшейся своеобразным кодексом дуэлей. Хаузер бросил вызов в порыве гнева и сейчас горько раскаивался в этом. Но
