который не был в тебе заинтересован? — Голос Молли резал как нож. — Как там его звали? Тейлор? Трумэн?
Как такое было возможно? Или Пенни соврала, что Люси была не единственным человеком, которого она посвятила в секреты архива? Было ли какое-то другое объяснение? Люси прижала руку к груди, чуствуя себя совсем больной и слабой… и почемо-то снова виноватой, такой какой она чувствовала себя в ту ужасную ночь.
Молли склонила голову. — Наконец-то, — произнесла она с облегчением. — Что-то начало доходить до тебя. — Она повернулась спиной к Люси и пинком открыла входную дверь. Затем, как раз, когда она уже собиралась выйти, она обернулась и опять взглянула на Люси. — Так что не делай с нашим дорогим старичком Даниэлем то, что ты сделала с, как там его имя,
Люси поймала себя на том, что идет вслед за ней. И в ней кипит желание объяснится, потом она поняла, что наверняка сломается, если все же пытается это сделать сейчас. Эта девочка могла быть слишком жестокой. В распахнутые двери Люси видела как к Молли, как только та добрела до стадиона, с верхних трибун спустилась Габби. Они были слишком далеко, и Люси не могла разобрать выражения их лиц, когда они обернулись и обе поосмотрели на нее. Белокурая головка с длинным конским хвостом склонилась к черной, подстриженной под эльфа — самый отвратительный разговор тет-а-тет виденный Люси до сих пор.
Она сжала свои вспотевшие ладони в кулаки, воображая Молли, рассказывающую о Треворе Габби, которая немедленно убежит, чтобы передать новость Даниэлю. Думая об этом, она не заметила, как боль зародившаяся в кончиках пальцев распространилась на всю руку, а затем растеклась и в груди. Даниэля, возможно и упрятали сюда лишь за то, что он зевал по сторонам, ну и что из этого? Его криминальная история было ничем по сравнению с тем, за что сюда попала Люси.
— Береги голову! — окрикнул ее чей-то голос. Такой возглас всегда означал неприятности для нее. Боковым зрением она смутно различила размытые очертания какого-то спортивного снаряда стремительно приближающегося к ее голове с правой стороны. Она вздрогнула, ослепленная ярким солнцем. Она почти ничего не видела, и поэтому не успела даже закрыть лицо, перед тем как почувствовала сильный удар по голове и услышала громкий звон в ушах.
— Ай.
Это был футбольный мяч Роланда.
— Отличный пас! — крикнул ей Роланд, когда мяч уже, отскочив от нее, вернулся к нему. Как будто она специально отбила его. Она потерла лоб и сделала несколько неуверенных слабых шагов.
Чья-то рука коснулась ее запястья. Ощущение обжигающего тепла заставило ее ахнуть. Она посмотрела вниз на загорелые пальцы, затем вверх в глубокие серые глаза Даниэля.
— Ты как, в порядке? — спросил он.
Когда она кивнула, он выгнул бровь. — Если тоже хочешь играть в футбол, могла бы сказать, — пошутил он, — Я был бы рад объяснить тебе некоторые тонкости игры. Например, такие как использование наименее хрупких частей тела, чтобы отбить удар.
Он отпустил ее запястье и Люси подумала, что теперь он наверно погладит ее по ушибу на лбу. На секунду, она замерла, затаив дыхание. Затем она разочарованно выдохнула, когда поняла что он поднял руку чтобы откинуть свои волосы, упавшие ему на глаза.
И тут Люси поняла, что Даниэль подшучивал над ней. А почему бы нет? На ее лбу наверняка краснел отпечаток футбольного мяча.
Молли и Габби до сих пор смотрели, но теперь и на Даниэля, недовольно скрестив руки на груди.
— Я думаю, твоя девушка ревнует, — сказала Люси, указывая на злобную парочку.
— Которая? — спросил он.
— Я и не думала, что они обе твои подружки.
— Я ни с одной из них не встречаюсь, — просто ответил он. — У меня нет девушки. Я имел в виду, которая из них по-твоему моя девушка?
Люси была потрясена. А как же их разговор той ночью с Габби? И как насчет того, как девушки смотрели на них прямо сейчас? Может Даниэль лжет?
Он посмотрел на нее, явно забавляясь, — Кажется удар оказалось сильнее чем я думал. — наконец сказал он. — Давай-ка прогуляемся. Тебе необходим свежий воздух.
Люси попробовала отыскать насмешку в последней фразе Даниэля. Он сказал, она дурочка, которой нужен свежий воздух? Нет, это даже не имеет смысла. Она снова посмотрела на него. Как он может выглядеть таким заботливым? И именно тогда, когда она почти смирилась с его отказом.
— Куда? — спросила Люси осторожно. Потому что сейчас было бы слишком просто ощутить радость от того, что у Даниэля не было девушки, от его желания пойти куда-то вместе с ней. Здесь точно должен быть какой-то подвох.
Даниэль лишь покосился на девушек через поле. — Куда-нибудь, где за нами не будут наблюдать.
Люси договорилась с Пенни встретиться с ней на трибунах, но у нее еще будет время, чтобы все объяснить. И, конечно, Пенни ее поймет. Люси позволила Даниэлю провести себя мимо впившихся взглядом девушек и жалкой рощицы полусгнивших персиковых деревьев, на задний двор церкви-гимнастического зала. К удивлению Люси там начинался лес из великолепных искривленных живых дубов. Даниэль, идя между деревьями, оглянулся, чтобы убедиться, что она идет за ним. Она улыбнулась, как будто в том, что она следовала за ним, не было ничего особенного. Но в то же время это был лес, под ногами тут и там из земли выглядывали корявые старые корни, и она очень некстати вспомнила о Тенях.
Лес стал гуще, среди дубов попадался густой кустарник, а солнечные лучики с трудом пробивались сквозь густые кроны древних дубов. Внезапно в воздухе появилось ощущение прохлады, и Люси поняла, что где-то рядом был водоем.
Если бы она была набожной, она бы наверно сейчас обратилась к небесам с молитвой о том, чтобы Тени оставили ее в покое хоть этот краткий кусочек времени, пока она с Даниэлем, чтобы он не увидил какой сумасшедшей она иногда бывает. Но Люси никогда не молилась. Она даже не знала как это делать. Так что, она скрестила пальцы на удачу.
— Первая полоса леса кончается прямо здесь, — сказал Даниэль. Сейчас они вышли на поляну и Люси застыла в восторженном изумлении.
Что-то вокруг изменилось, пока она и Даниэль шли через лес. Природа словно оживала, по мере того как они удалялись от будто «смертельно больной» территории «Меча и Креста». Потому что, когда они вышли из-за деревьев и, встали на краю этого высокого обрыва, с красноватой землей под ногами, они будто оказались в центре лаковой открытки, которые продают даже в аптеках, на крутящихся металлических витринах и которые особенно нравятся заезжим туристам. Перед Люси предстал пейзаж удивительной красоты, романтический образ идеального Юга, которого больше не существовало. Каждая краска природы, каждый оттенок цвета попадавшийся Люси на глаза, были свежими и сверкающими, казались ярче, чем это было всего лишь с минуту назад. От глади кристально чистой голубой воды лесного озера, до сочной изумрудной листвы густого леса, окружавшего его. Две чайки кружили в ясном небе над головой. Когда она привстала на цыпочки, то смогла увидеть далекие рыжие солончаки врезавшиеся в белую пену океанских волн где-то за невидимым горизонтом.
Она взглянула на Даниэля. Он выглядел потрясающе. Его кожа казалась отливала золотом в этом свете, глаза были почти как дождь. Видеть их мягкий взгляд на своем лице было удивительно.
— О чем ты думаешь? — спросил он. Он казался ей теперь расслабленным, когда они находились вдали от любопытных взглядов.
— Я никогда не видела ничего столь прекрасного, — сказала она, рассматривая нетронутую поверхность озера, и чувствуя сильное желание нырнуть туда. Примерно в пятнадцати футах из воды виднелся большой, плоский, покрытый мхом камень. — Что это?
— Я покажу тебе, — сказал Даниэль, снимая свою обувь. Люси безуспешно пыталась не глазеть на
