развитие индивидуальности.
По прямой от Новой Америки до Эриду 36,11 световых лет, и даже без остановок по пути на перелёт уходит более месяца. Катя и ее товарищи, бывшие Торхаммеры, а так же Синклер со своим штабом летели как обычные пассажиры, снабжённые фальшивыми идентификационными данными, внесёнными в их ОЗУ с помощью подпольщиков из организации Новых Конституционалистов на Новой Америке. Корабль был грузовой, хотя для пассажиров удалось создать условия относительного комфорта. Несмотря на название «Сайко Мару», капитан и все члены экипажа принадлежали к «Сети».
Однако Синклер уже ввёл новый термин – Конфедерация. Комитет лидеров повстанцев Новой Америки, рассказал он, поручил ему составить проект документа, весьма схожего с Декларацией Независимости, которая 766 лет назад явила изумлённому миру новое суверенное государство – Соединенные Штаты Америки. Требовалось название, что-то менее громоздкое, чем Новые Конституционалисты, и не столь очевидное, как Восстание, что дало бы понятие об основных чертах будущего устройства мира на принципах действительного самоуправления, с чем соглашались все участники движения.
– Когда-то, – объяснял Синклер присутствующим, собравшимся в комнате отдыха однажды вечером, – в прежних США была такая политическая партия – либертарианцы. Их философию можно свести к двум основным положениям: чем слабее власть, тем лучше, и то, что аморально для личности или организации должно быть аморальным для государства.
– Очень похоже на ваших Новых Конституционалистов, генерал, – сказал Бондевик.
– Да, Торольф, многое в нашей платформе основано на идеях либертарианцев. Скорее это просто совпадение, так я думаю, ведь сейчас мало кто знает о них. Но если семь веков прошедшего капиталистического развития и научили нас чему-либо, то это тому, что, чем сильнее правительство, тем больше шансов, что оно злоупотребит властью. Люди не свободны, когда государство за их счет финансирует программы, в которых эти люди ничего не понимают, на осуществление которых не могут повлиять, или же они им просто не нужны. Люди не свободны, когда государство, управляющее ими, слишком велико, чтобы удовлетворять их потребности, или когда невозможно избавиться от вмешательства этого государства в личную жизнь граждан.
Кате вспомнился её разговор с Дэвом на приеме у Кодамы. Она поёжилась. Ничего не случилось, но Служба Безопасности вполне могла забрать её в ту ночь для допроса, если их случайно подслушали. При современной технологии, когда ИИ могут расслышать шёпот на расстоянии 30 метров, когда оптические сканеры размером с ноготь и ВИР-коммуникаторы, подключенные к компьютерной системе, обеспечивают все возможности для подглядывания и подслушивания, государство располагает таким контролем над личностью, равного которому не было в истории человечества.
– Так что же случилось с либертарианцами, генерал? – спросил Бондевик.
– Чтобы люди несли ответственность за свои поступки, требуется кое-что ещё. В принципе всё звучит очень хорошо и разумно, но на деле жизнь проще, когда можно переложить свой провал, свою неудачу на родителей, бедность или на общество. Либертарианцев ругали, поносили, над ними насмехались, даже обвиняли в антигосударственной деятельности и подстрекательствах к мятежу только потому, что они предлагали людям думать только самим за себя. В то время – конец XX – начало XXI века – в Америке явно проявилась тенденция к установлению более сильного правления, хотя бывшие социалистические сверхгосударства уже разваливались на части. Конечно, и сами США рухнули вскоре после своих соперников. Государственное микрорегулирование экономики, – он покачал головой, – когда обычный смертный с трудом сводит свой собственный кредитный баланс, даже при наличии ОЗУ-имплантантов и отслеживании транзакций ИИ, трудно ожидать, что какой-то комитет или бюрократ сделает это лучше. Вот тогда-то вперед выступила Великая Япония и подобрала кусочки.
В общем, то, что мы предлагаем мирам Шикидзу, желающим стряхнуть с себя иго Гегемонии, это не создание еще одного межзвёздного супергосударства, а нечто другое – свободный альянс. Конфедерация равных, а не централизованное федеральное государство. Нечто подобное тому, что имели в виду создатели первой Декларации Независимости.
– А мы-то хоть взглянем на ту декларацию, что вы пишете? – поинтересовался Хаган.
Синклер улыбнулся.
– Пока ещё нет. Проект готов и уже одобрен, но я еще дорабатываю его. Может быть, попозже.
«Сайко Мару» прибыл на Вавилон-Орбитальный через неделю после событий в Винчестере, и все только и говорили о восстании. Несмотря на военное положение, во всех крупных городах продолжались демонстрации. Запрещалось собираться более чем по трое, но, казалось, чтобы добиться этого, нужно было выстроить шеренгу уорстрайдеров и открыть огонь. Люди собирались по двое или трое на центральной площади или в парке, тройки смешивались… росли…
А потом площадь заполнялась толпами народа, часто в них насчитывалось несколько тысяч человек. Разумеется, для «Сети» открывались прекрасные возможности. Граждане обменивались информацией, когда брались за руки, чтобы продемонстрировать свою солидарность. Это стало чем-то вроде приветственной церемонии. Письма или заметки лидеров «Сети», списки арестованных правительством, сообщения о повстанческой активности, не пропущенные цензурой, организационные директивы, рассказы о случаях правительственной некомпетентности, применении силы, глупости, копии правительственных документов, добытых хакерами из секретных файлов, донесения тайных агентов «Сети», официально работающих в учреждениях Гегемонии.
– Свобода информации, – заметил Синклер, – всегда была краеугольным камнем свободы личности.
Чтобы связаться с эридуанской «Сетью», Синклер воспользовался своим коммусом, после чего вся компания погрузилась на «шаттл» для спуска в Библ.
Узнать его, лидера повстанческого движения, было просто невозможно: применение специально запрограммированной нанооболочки полностью изменило внешность. Оставалось только подстричь бородку и перекрасить её в каштановый цвет, так как, по уверениям самого Синклера, никакая маскировка не скроет слабый подбородок, но вот инфильтрация субмикроскопических элементов в кожу лица привела к тому, что впалые щеки раздулись, изменился цвет глаз, выше стал лоб, на носу образовалась горбинка – так что на вид генерал поправился килограммов на пятнадцать. В условиях гравитации он стал прихрамывать, и Катя предположила, что причина проста – положил что-то в обувь. В деталях изменения во внешности почти не замечались, но общий эффект оказался поразительным. В защитном костюме, создающем иллюзию массивности, Синклер вполне мог сойти за грибника и был практически неузнаваем.
Стоя вместе со всеми на эскалаторе, уносящем их от вокзального комплекса в центр Библа, Катя смотрела на город. Его купола занимали целое плато, резко обрывающееся к узкой, утыканной скалами, прибрежной полосе. В городе жило около 30 тысяч человек, большинство обслуживало небесный лифт, монорельсовую систему или трудилось в местной компании «Дальстрем», снабжавшей несколько крупных японских фармацевтических фирм дарами местной флоры. Второй город, поменьше, Галфпорт, растянулся по берегу у подножия плато, ниже Библа на несколько сотен метров. Сообщение между городами осуществлялось, главным образом, посредством фуникулёров.
Сверху открывался чудесный вид, и Катя, повернувшись на восток, видела Море Утреннего Грома и сверкающие опорные столбы, суда на воздушной подушке и какие-то незнакомые ей летательные аппараты. Совсем рядом, внизу, монорельсовая дорога змейкой вилась через золотисто-багровые джунгли в направлении с севера на юг, ведь главные города Эриду лежали в более умеренных зонах, поближе к полюсам. Дэв, она знала это почти наверняка, находился в Винчестере, примерно в 85 сотнях километров к югу от Библа.
У входа в основной купол их встретил высокий, светловолосый и стройный мужчина в военной форме, назвавший себя лейтенантом Винсом Крейтоном. На левом плече – нашивка с бело-голубой эмблемой, лошадиная голова и молния, под ними цифра три. Катя тут же узнала эмблему – 3-й полк Механизированной Разведки, одно из гегемонийских подразделений, размещенных на Эриду. Синклер обнял лейтенанта как
