проход, словно от водопада. В предыдущие оба раза, когда Люс путешествовала вестником, она ощущала собственную тяжесть и ту скорость, с которой проносилась сквозь тьму, чтобы где-нибудь вырваться на свет. Теперь вышло иначе. Она потеряла представление о том, где и когда находится, и даже о том, кто она такая и куда направляется.
Затем сильная рука выдернула ее наружу.
Когда Роланд отпустил ее, отдающийся эхом шум водопада стих до капели, и запах хлорки забил ее ноздри. Трамплин для прыжков в воду. Знакомый, под далеким сводчатым потолком, окруженный разбитыми витражами. Солнце уже ушло из высоких окон, но его свет все еще падал бледными цветными призмами на поверхность воды в олимпийских размеров бассейне. Вдоль стен в каменных нишах мерцали свечи, порождая тусклый, бесполезный свет. Люс узнала бы этот церковный спортзал где угодно.
— О боже, — прошептала она. — Мы вернулись в Меч и Крест.
Арриана окинула зал быстрым неприязненным взглядом.
— Поскольку это касается твоих родителей, которые заедут за нами завтра утром, ты все это время провела здесь. Ясно?
Девочка вела себя так, как будто возвращение в Меч и Крест ничем не отличалось от ночевки в случайном мотеле. Однако сама Люс ощутила резкий прыжок обратно в эту часть своей жизни, словно пощечину. Ей не нравилось здесь. Меч и Крест был скверным местом, но здесь с ней кое-что произошло. Здесь она влюбилась, здесь же видела смерть близкой подруги. В этом месте она изменилась сильнее, чем где-либо еще.
Люс закрыла глаза и с горечью рассмеялась. В сравнении с тем, что ей известно сейчас, тогда она не знала ничего. И все же тогда она оставалась куда уверенней в себе и собственных чувствах, чем сможет быть когда-нибудь. По крайней мере, так ей казалось.
— И что это за чертова дыра? — поинтересовалась Шелби.
— Моя прежняя школа, — пояснила ей девочка, оглянувшись на Майлза.
Тому явно было не по себе, и он жался к стене рядом с Шелби. Люс осознала: хотя она никогда не рассказывала друзьям много о проведенном здесь времени, слухи, раздуваемые нефилимами, легко могли забить им головы достаточным количеством ярких подробностей, чтобы они вообразили себе всю жуть ночевки в Мече и Кресте.
— Кхм, — нарочито кашлянула Арриана, глядя на Шелби и Майлза, — И если родители Люс спросят, вы, ребята, тоже здесь учитесь.
— Объясни мне, что это за школа такая, — потребовала Шелби, — Вы что, плаваете и молитесь одновременно? Такого странного подхода вы никогда не встретите на Западном побережье. Похоже, я уже соскучилась по дому.
— Если ты считаешь, что это плохо, — заметила Люс, — тебе стоит увидеть остальную часть школы.
Шелби скривилась, и подруга не могла ее за это винить. В сравнении с Прибрежной это место казалось ужасным подобием чистилища. Но по крайней мере, в отличие от остальных здешних учеников наутро они отсюда уедут.
— Выглядите усталыми, ребята, — сообщила Арриана. — И это к лучшему, поскольку я обещала Коулу, что мы будем вести себя тише воды ниже травы.
Все это время Роланд стоял, опираясь на трамплин, и тер виски, а ошметки вестника подрагивали у его ног. Теперь он выпрямился и принялся отдавать распоряжения.
— Майлз, ты остановишься вместе со мной, в моей прежней комнате. Люс, твоя спальня по-прежнему пуста. Мы поставим туда койку для Шелби. Давайте закинем вещи и встретимся у меня. Я воспользуюсь старым выходом на черный рынок и закажу пиццу.
Упоминание о пицце вывело Майлза и Шелби из оцепенения, но у Люс привыкание отняло больше времени. Не было ничего столь уж странного в том, что ее комната все еще пуста. Посчитав на пальцах, она поняла, что покинула это место меньше трех недель назад. Но по ощущениям выходило гораздо дольше, как будто каждый день длился не меньше месяца, и девочка не могла представить себе Меч и Крест без кого- либо из людей — или ангелов, или демонов, — бывших частью ее жизни здесь.
— Не тревожься, — успокоила ее подошедшая Арриана. — Это место — настоящий проходной двор. Люди все время то появляются, то исчезают из-за вопросов с досрочным освобождением, сумасшедших родителей и всего такого. Рэнди сегодня выходная. Больше никого это не волнует. Если кто-нибудь косо на тебя посмотрит — уставься на него в ответ. Или посылай их ко мне, — предложила она, сжимая кулак, — Готова выйти отсюда?
Она указала на остальных, уже тянущихся к двери следом за Роландом.
— Я вас нагоню, — сообщила Люс. — Сперва мне нужно кое-что сделать.
В дальнем восточном углу кладбища, рядом с участком ее отца, обнаружилась могила Пенн, скромная, но опрятная.
В последний раз, когда Люс видела кладбище, его покрывал толстый слой пыли. Последствия каждой битвы ангелов, как объяснил ей Дэниел. Люс не знала, смел ли ее ветер, или ангельская пыль просто рассеялась со временем, но, похоже, кладбище вернулось к прежнему запущенному состоянию. Все такое же голое и пустынное, под бесцветным небом, в кайме задыхающихся от кудзу [17] дубов. Вот только чего-то не хватало, чего-то жизненно важного, на что Люс не могла указать, но тем не менее остро ощущала утрату.
Редкая тускло-зеленая травка разрослась поверх и вокруг могилы Пенн, так что та не бросалась в глаза раздражающей новизной в окружении захоронений столетней давности. Букет свежих лилий лежал перед простым серым надгробием, на котором Люс, наклонившись, прочла:
Люс прерывисто вздохнула, и слезы брызнули из ее глаз. Она покинула Меч и Крест до того, как у них появилось время похоронить Пенн, но Дэниел обо всем позаботился. Впервые за несколько дней ее сердце до боли затосковало по нему. Поскольку он понял лучше, чем придумала бы она сама, как именно должно выглядеть надгробие Пенн. Люс опустилась на колени прямо на землю. Теперь ее слезы текли безудержно, а пальцы бессмысленно перебирали травинки.
— Я здесь, Пенн, — прошептала она, — Мне жаль, что пришлось тебя бросить. Мне так жаль, что ты вообще связалась со мной. Ты заслуживала лучшего. И лучшей подруги, чем я.
Как ей хотелось бы, чтобы ее подруга все еще была здесь. Как хотелось бы поговорить с ней. Девочка знала, что виновата в гибели Пенн, и это едва не разбило ей сердце.
— Я уже сама не представляю, что делаю, и мне страшно.
Люс хотелось сказать, что она все это время тосковала по Пенн, но на самом деле она тосковала по своему представлению о подруге, которую могла бы узнать лучше, если бы смерть не забрала ее так скоро. И это было неправильно.
— Привет, Люс.
Утерев слезы, она разглядела мистера Коула, стоящего по другую сторону могилы Пенн. Она настолько привыкла к неизменно элегантным учителям Прибрежной школы, что мистер Коул показался ей почти неряшливым в помятом желтовато-коричневом костюме, с усами и каштановыми волосами, рассеченными ровным, как линейка, пробором над левым ухом.
Люс быстро поднялась, шмыгнув носом.
— Здравствуйте, мистер Коул.
Он доброжелательно улыбнулся.
— Я слышал, ты там неплохо справляешься. Все говорят, что ты держишься просто отлично.
— О…н-нет… — запинаясь, выговорила девочка. — Не знаю насчет этого.
— Что ж, зато я знаю. А еще знаю, как рады твои родители тому, что им удастся тебя повидать. Хорошо, когда подобные вещи можно уладить.
