Каменные изваяния ухмылялись путникам с каждого угла, глядели на них с каждого сумеречного перекрестка. На всех домах висели знамена — сине-золотые в честь короля Эрреста. Небо над головой готово было в любой миг вспыхнуть светом зари.
— Придется бежать, — проговорил Ламорик.
И тут зазвонили колокола.
Из каждого святилища древней столицы разносились, разрывая тишину небес, перезвоны; с высот палили пушки. На улицах еще царили предрассветные сумерки, однако за мраморными стенами и шпилями Небесное Око уже вернулось в мироздание.
Ламорик остановился, потерянно уставившись в небеса. На лице у него отразилось неприкрытое отчаяние — Дьюранд чувствовал себя сущим убийцей, — а потом Ламорик попытался улыбнуться.
— Ну что ж, полагаю…
По улице, взметнув тяжелые знамена, промчался порыв ветра. Дьюранд еле успел придержать плащ на плече. Небо потемнело, на севере зарокотал гром.
— Супруг мой, это не обычная буря, — сказала Дорвен. — Надо найти укрытие.
— Далеко ли до дворца? — спросил Ламорик.
В ту же секунду небо разорвала молния. За накрепко закрытыми дверями домов залаяли собаки, заревели ослы.
Дьюранд развел руками.
— Тогда быстрее.
Из-за прикрытых ставнями окон навстречу буре выглядывали встревоженные лица.
Наконец Ламорик, Дорвен и Дьюранд влетели в проход между домами и, запыхавшиеся, оказались в огромном дворе, что тянулся от рвущегося к небу верховного святилища Эльдинора до Орлиной горы. Во дни Высокого королевства здесь собирались войска перед тем, как двинуться в поход.
Дорвен глядела на тучи.
— Супруг мой, тут что-то неладно.
Небеса переливались сотнями оттенков иссиня-багрового. Дьюранд вспомнил кольца, что видел над Ирлаком, когда река вырвалась на свободу. Стройные ряды башен Сердановской Орлиной горы содрогались от странного света.
— Послушайте меня. Это не обычная буря. В ней — предостережение.
Перед воротами три тысячи нищих ждали раздачи милостыни, которой должно было сопровождаться королевское празднество.
— Надо непременно туда пробиться, — промолвил Ламорик. — Каждый миг промедления лишь усугубляет мою вину.
Чего доброго, его величество решит, будто мой отец отвернулся от короны. Я вот-вот навлеку на голову старика все войско Эрреста…
Дьюранд поморщился. Пробиваться к воротам — значило пройти мимо всех нищих на пятьдесят лиг вокруг.
— Добраться туда будет нелегко.
— А еще труднее — убедить привратника впустить нас, в таких-то лохмотьях. Войско Небесное! После пира нам придется сражаться со всем этим сбродом за объедки, — пробормотал Ламорик.
Дьюранд сжал зубы. Его молодой лорд не заслуживал участи шута.
И тут древний двор вздрогнул от гулкого грома.
Все с изумлением воззрились наверх. Подобно батальону кавалерии на белые плиты двора обрушился ливень. Упав, дождинки тут же отскакивали — белыми градинами. Через считанные секунды весь город наполнился звоном и стуком. Толпа рассеялась.
— Ой, какой град! — сказала Дорвен.
— Вот тебе твое знамение, — отозвался Ламорик.
Вслед за ним Дорвен и Дьюранд зашагали через опустевшую площадь к воротам.
Служка с лицом, похожим на лепешку сырого теста, вел запоздавших гостей через сплетение переходов Орлиной горы. Над головой бушевала гроза.
— Идите. Все там, внизу. У нас тут дел по горло. — Служка шлепал ступнями по полу, изо рта у него шел пар. Бритая голова словно выкатывалась за ворот сутаны. Дьюранд заметил на сутане чернильные пятна.
— Не могли бы вы сказать нам, в каком настроении его величество? — спросил Ламорик.
Низкорослый служка всплеснул руками.
— Поздно. Уже ничего не поделаешь. Все равно. Стыд-позор. Вы прямо в этом вот и пойдете?
Пересекли мощенный булыжниками двор, залитый ледяной водой. Дьюранд прислушался к отдаленному гулу пиршества. Сама мысль о том, чтобы предстать перед троном, приводила его в ужас. Через двор метнулась стайка одетых в черное прислужников.
Провожатый вел их все дальше и дальше.
— Так как там король? — не унимался Ламорик. — Должны, верно, быть еще какие-то приемные, да? Он будет рад…
— Вам бы выделили слуг, в другое-то время, — проворчал служка. — Стыд-позор. Испортить такой замысел!
Ламорик хотел было продолжать, но Дорвен опередила его:
— Наверное, немало потребовалось трудов, чтобы как следует продумать и подготовить такое событие.
Человечек переполошился. От его сутаны пахло прогорклым жиром.
— Я свечных дел мастер, вот кто я.
Ламорик разинул рот.
— Свечного мастера отправили приветствовать посланца герцога…
— Очевидно, ваша должность сопряжена с огромной ответственностью, — промолвила Дорвен.
Свечных дел мастер усердно закивал.
— Орлиная гора, это ж не одно здание. Нет. Сотни. Переходы. Улицы. Верховные короли, им требовались огромные залы, чтобы накормить свиту. Огромные кухни, котлы и кастрюли. Склады. Казармы для стражи и их железяк; помещения для сверкающей драгоценной утвари; голубятни; оружейные, набитые остро заточенной сталью; выгребные ямы на тысячи утроб; подвалы, кладовые, казематы для провинившихся. Да-да.
— Похоже, и вправду — величественное место. Значит, до зала, где приносят присягу, еще далеко?
Порой в грубых стенах зиял темный проход, порой среди пыли открывался вдруг великолепный чертог.
Однако в конце каждого перехода им снова и снова встречалась стайка одетых в черное чиновников. Первая группка, мимо которой они прошли, сидела, вторая — стояла, следующие — уже в движении. Как скворцы, черные существа вспархивали всякий раз, как Дьюранд их видел. Замок кишел ими — и что-то их растревожило.
Над старыми крышами рокотал гром.
— Еще я должен самолично наблюдать, как топят сало и обмакивают фитили, — продолжал человечек. — А каждому гостю надо найти уголок на ночь. Да их тысячи понадобятся! — Он усмехнулся. — Горячая работенка.
— Все же сдается мне, ее надо делать, — заметила Дорвен и глянула на Дьюранда. — Все чертоги должны быть освещены. А королевский зал далеко? Вы, верно, носили туда свечи.
— И множество. Есть свое удовольствие в вытопке. — Провожатый оскалил желтые зубы и шумно втянул в себя воздух. — Хотя дети это терпеть не могут.
— Как я к ним приближусь? — вопросил Ламорик. — Рагнал будет восседать на Троне Орехового дерева, а родичи всех герцогов Древнего Эрреста преклонят пред ним колени. Я принесу клятву от имени моего отца. — Он поскреб шею. — Пожалуй, остальное передать можно и попозже. Не на глазах у всех. Представятся и другие случаи. В конце концов, перед отъездом все равно надо испросить королевского
