смертью.
— Я только закрыла глаза… — пролепетала бедняжка.
Дьюранд поднял ее, насквозь промокшую от ледяной воды.
— Святилище! Оно ведь остановило посланцев Радомора… Мы устроим тебя возле алтаря и посмотрим, кто из духов посмеет пробраться мимо отца Оредгара. На их месте я бы не стал и пытаться.
Дорвен кивнула.
Он готов был оставаться с ней, пока слуги герцога не придут швырнуть его со стены. Но вместо этого лишь помог дрожащей Дорвен подняться и повел ее прочь по темному коридору.
21. КАМЕННАЯ РАКОВИНА
Небесное Око вернулось в темный зал. Все поверхности в башне Гандерика были покрыты копотью. Все лица потемнели, лишь сверкали глаза.
Альмора играла. Дорвен украдкой бросала на Дьюранда странные взгляды — случая поговорить у них не было. Как она? Рядом с ней сидел Ламорик. Дьюранд сглотнул и крепко-крепко зажмурился.
Расправляясь с выданными на завтрак скудными порциями хлеба, рыцари прикидывали шансы выстоять. Когда прискачут на помощь бароны? Сколько надо держаться замку? Они спорили и так, и этак, покуда старый Конзар не произнес веско и холодно в наступившей вдруг тишине:
— Мы узнаем правду от самого Радомора. Если он явится с безумной силой и бросит на стены лестницы, когда еще и угли остыть не успеют, значит, он видел наших союзников, и они совсем близко.
Все глаза — даже синие глаза герцога — были обращены на капитана.
— А если Радомор, — продолжил Конзар, — будет подступать неспешно, мы поймем, что помощи не видать.
Дьюранд присоединился к остальным, и вместе они поднялись на стены взглянуть, что происходит. Армия Радомора проявила себя лишь тем, что методично разрушала высокие здания, падавшие в тучах сажи и копоти. Саперы и солдаты трудились на больших дорогах, расчищая обломки, чтобы могли проехать осадные машины. Столь же неспешными темпами наступление продолжалось следующие семь дней. И каждый такой осторожный шажок вперед рассматривался осажденными как еще один довод в давно разрешенном споре. Помощи ждать не приходится.
Дьюранд задыхался между Ламориком и его женой.
Когда в зал вползала ночная стужа, беженцы начинали ссориться из-за одеял, даже из-за старых гобеленов, хранившихся в каморке под лестницей. Скоро подкрался голод, и Дьюранд входил в число людей, отвлекавших маленькую Альмору, пока в конюшне резали на мясо коней, не пригодных для войны.
Дорвен старалась держаться вместе с Альморой. Малышка кружила вокруг нее, точно крохотный черный ястреб на цепочке: не отбегая далеко и звонким серьезным голоском сообщая обо всем, что видит.
Каждый день Дьюранд принимал решение положить всему этому конец. Однажды он спустился по лестнице и застал внизу патриарха: бородатое лицо старца казалось суровым и серебристым, как на старинной монете. На коленях он баюкал спящую Альмору.
Проглотив тревогу, Дьюранд прошептал:
— Вы очень добры к ней, ваша светлость. Она столько всего перенесла за свою недолгую жизнь.
Старец улыбнулся.
— Полагаю, это она очень добра ко мне. Нелегко смотреть, как горит город, — и по-прежнему цепляться за старые истины, что ты изрекал в безбедные дни мира. «Где же во всем этом Владыка Небесный?» Я подумаю, а она ответит.
Дорвен день ото дня бледнела. Каждую ночь Дьюранд приводил ее в их диковинную безмолвную темницу, и они припадали друг к другу, точно последние мужчина и женщина на всем белом свете. Однако стоило ей закрыть глаза, как ее осаждал и мертвые, погибшие от меча, огня или воды.
И все это время Радомор неуклонно сжимал кольцо вокруг замка, повторяя свое зловещее предложение: Паладин на площади, огни, кровавые письмена. Люди герцога не теряли бдительности, но последние бочонки уже были опустошены, а по углам замка смердели кучи нечистот.
На седьмой день могучие осадные машины Радомора обступили цитадель гигантским полукольцом и обрушили на стены каменный град. Хотя замок Акконель был крепок, каждый удар сотрясал потемневшую цитадель до основания. И много, много колючих глаз смотрели из толпы — люди герцога продолжали думать все о том же.
Ближе к вечеру Альмора принялась разгуливать по святилищу и задавать окружающим всякие вопросы, на которые получала нервные ответы. Услышав, как плачут дети в зале, она решила, что им, быть может, хочется пить. Скоро они с Дорвен уже бродили среди беженцев, раздавая им воду.
Дьюранд смотрел на Дорвен. Он знал, до чего же она устала, но видел, как неизменно ласкова она была с малышкой. Наверное, стоит встать и помочь ей таскать ведро.
Но когда он пробирался среди старых товарищей, Берхард ухватил его за рукав.
— Не нравится мне видеть там эту девочку. Все одно, что смотреть, как она бродит среди своры псов. Я хочу сказать, есть верность — а есть голод. Теперь, когда Радомор стучится в дверь, это уже не шутки, а эти люди — не рыцари, привычные к кровопролитию.
— Это город моих отцов, — возразил Ламорик. — Вспомни, его герои и рыцари изгнали отсюда изменника. Это они скакали в бой против короля.
Дьюранду не нравилось слышать слово «изменник».
Гермунд-скальд задумчиво потирал подбородок.
— Про осады немало всяких историй ходит. Голод проделывает с людьми странные вещи. Слышишь о дебошах — и праведности. Приходят болезни, приходит безумие. Одни обретают такую твердость духа, что непонятно и откуда, а другие дерутся меж собой, как дикие кошки.
Конзар кивнул.
— Радомор хитер. Разумно с нашей стороны было бы подыскать комнату с крепкой дверью, ваша светлость. Скажем, в одной из башен…
Ламорик вскочил на ноги.
— Довольно! — вскричал он, привлекая к себе внимание доброй половины зала, и широким жестом указал на запад. — Наш враг там, снаружи! Это Радомор приставил нож к нашему горлу. Это он убивал и жег наших друзей и родичей. Кто станет верить такому человеку? Отцеубийце! Клятвопреступнику! Мы видели, каких тварей призвал он себе на службу. Подобные разговоры, сомнения — ровно то, чего он хочет! Он вложил в наши сердца отравленную надежду. На какое милосердие можно надеяться в руках такого дьявола? Если я не в состоянии доверять своему народу, чего стоит моя жизнь? — Ламорик схватил Дьюранда и с силой встряхнул. — Я покидаю этот рассадник слухов и сомнений — и иду взглянуть в глаза моему настоящему врагу!
Он вылетел мимо стражи в Расписной Чертог, готовый сдержать свое слово. Кирен ухватил Дьюранда за рукав.
— Возьми-ка еще кого-нибудь и ступай за ним, а не то как бы он не слез со стены и не отправился прямиком к этому мерзавцу!
Дьюранд кивнул и, проскользнув сквозь толпу, заторопился к лестнице, что вела на внешние укрепления. Душу точили мрачные раздумья: а стоит ли Ламорику доверять ему, Дьюранду? К своему изумлению, он обнаружил, что за ним идет Бейден.
— Я давал те же клятвы, что и ты, — прорычал старый рыцарь.
И держал их лучше, невольно подумал Дьюранд.
Ветер забивал глаза пылью и песком. Взобравшись на стену, молодой рыцарь начал озираться в поисках Ламорика. Право, лучше бы он его ненавидел, все было бы гораздо проще! Они миновали группку стражников, пригнувшихся, чтобы уберечься от стучащих по укреплениям камней. Ламорик стоял
