Сломанные кости взвыли, точно он рухнул на землю с крыши высокого дома. Дьюранд поспешно выскочил на берег.
— Владыка Судеб! — прошипел он.
Дьюранд показывала на заросли тростника выше по течению. Сквозь клубы сверкающего тумана Дьюранд разглядел что-то бледное, вытянутое. Рядом еще. И еще. Видно было, что с одного конца бледный силуэт раздваивается.
— Прах побери!
Дорвен сидела на берегу, поджав колени, обтянутые длинными мужскими чулками.
— Кто-то специально привязал трупы там, в камышах, выше брода.
Дьюранд смотрел, как колышутся под водой руки, похожие на бледных длинных рыб.
— Болиголов дорог, а мертвецы дешевы.
Дорвен не отшатнулась.
— Во владениях моего брата жила одна женщина. У семьи ее мужа был колодец за домом, но ее все равно заставляли ходить по воду в деревню — с добрые пол-лиги. А потом у них опоросилась свинья. Так эта женщина передушила их — одного за другим — и кинула в колодец. Морин велел ее повесить.
Дьюранд перевел взгляд прищуренных глаз с серых трупов на серые небеса впереди.
— Ты должна вернуться. А я должен догнать Ламорика. Должен до исхода дня добраться до реки Рашс.
Нельзя же везти Дорвен в этот кошмар!
Дорвен выпрямилась очень прямо под мокрым синим плащом. Волосы у нее рассыпались длинными прядями.
— Сэр Дьюранд, мы в пяти лигах от города моего мужа. Вы отправите меня назад на Бледном? Или мне идти пешком? Вам же до наступления ночи предстоит преодолеть еще десять лиг.
Дьюранд зажмурился, на миг представив себе, что будет, если он опоздает — и найдет обугленное поле, усеянное телами убитых и втоптанными в грязь знаменами.
— Сплошное безумие.
Нельзя бросать Дорвен — но и оставить Ламорика на произвол судьбы тоже нельзя.
— Не хочу помнить о благоразумии. — Она сидела подле умирающей матери. Повсюду следовала за своим неразумным мужем. Заботилась об Альморе и искала тела Затерянных душ. — Пока еще — не хочу.
Внезапно Бледный встряхнул головой, закатил глаза. На тракте за спиной путников мелькнула длинная тень.
— Владыка Судеб! Они пришли по нашему следу! — воскликнул Дьюранд.
Дорвен проследила его взгляд и невольно разинула рот.
— Но это же просто собаки.
— Слишком много всего. Просто не могу думать. Надо спешить, — сказал Дьюранд.
Он вскочил на коня, подхватил Дорвен с земли, и вместе они пересекли оскверненный брод.
Время от времени Дьюранд, стремясь выгадать хотя бы шаг-другой, направлял Бледного на какую- нибудь узкую тропку, которой не прошла бы осторожная армия. Отчасти это была та самая страна, по которой Дьюранд когда-то ехал с капитаном Гоулом и герцогом Аильнором — скорее всего та поездка стала для старого Аильнора последней. Теперь же, поникнув в седле, Дьюранд почти ничего не узнавал. Жителей этого края изгнали, дома их сожгли, посевы вытоптали.
Хорошенькое наследство получит король Радомор, если выиграет войну.
Дьюранду не давало покоя вынужденное решение взять Дорвен с собой. Она сошла с ума, что вообще пустилась в такое опасное путешествие, да еще на осле. И никакой мальчишеский наряд ее бы не спас. Но он не мог повернуть обратно — и не было поблизости безопасного места, где бы ее оставить. Придется ей ехать с ним.
Оглядываясь, Дьюранд время от времени видел за спиной мельтешащие тени. Свора шла по следу. Здоровенный пес, весь подобравшись, трусил вниз с гребня холма. Текучие тени двигались на неровном каменистом склоне. Дьюранду больше всего на свете хотелось сказать Дорвен, что он спасет ее, даже ценой гибели всего войска и всего королевства. Хотелось увезти ее в Земли Грез или на далекие острова в Западном море.
Да полно, способен ли он теперь, в таком состоянии, хотя бы мечом владеть.
Дорвен прильнула к его спине. Порой она так крепко сжимала его ребра, что Дьюранд охал от боли — хотя со всех сил старался сдерживаться.
— За армией всегда идут волки, — сказала она. — Так и на Хэллоудауне было. Как чайки за рыбачьей шаландой. Ждут объедков. Мудрые женщины рассказывали.
Твари продолжали красться за ними по склонам холмов. Мчались по обугленным зарослям утесника, обгорелым полям.
— Объедки — это да. Если они привыкли к сочным мясным косточкам, теперь наверняка изрядно оголодали. В эти дни дороги между озером и горами наверняка кишмя кишат бездомными — людьми и животными. — Он попытался улыбнуться. — Толпы народа пытаются добраться до родичей в других краях.
Подняв голову, он вдруг обнаружил, что снова видит собак — но уже впереди. Они кружили вокруг какой-то груды на ближайшем холме, на расстоянии броска камнем.
— Все тащат с собой инструменты, какие-никакие пожитки, — продолжал он. — Принц Эодан и король вконец перегрызлись.
Проезжая мимо собак на холме, Дьюранд разглядел торчащее вверх копыто: там лежала на спине убитая лошадь. Псы терзали ей брюхо. Звенело медью седло.
— Эрресту придется еще долгое время мириться с толпами Обездоленных.
Рядом с лошадью распростерлось еще какое-то тело: судя по клочкам синей шерсти, ее седока. Навряд ли их убили собаки.
— Наверное, они уже нашли его в таком виде, — проговорила Дорвен. Но стоило ей заговорить, вся стая на холме разом задрала морды и с нехорошими усмешками уставилась на Бледного и двух глупцов у него на спине.
Дьюранд дал коню шпоры.
Над пустошью сгустилась самая настоящая тьма.
Дьюранд скакал, горбясь в седле, а свора мчалась за ними следом.
— Дыши! Дыши! — говорила Дорвен.
Это он еще кое-как мог — но не более того.
Псы мчались ложбинками, стремительным потоком перетекали гребни холмов. И было их много — гораздо больше, чем рыскало вокруг дерева с висельниками. Подгоняя Бледного, Дьюранд видел мастифа с угольно-черной мордой, борзую, дога и боксера — иные отощавшие, поджарые, иные — массивные, точно быки. Походка у всех была какая-то разболтанная, точно сочленения их слабо соединялись меж собой. Дьюранд уже не сомневался: этак и упыри запросто завалят верхового, если им вдруг придет это в голову. Дорвен тем временем углядела и прямые доказательства этому: останки вьючных лошадей, обрывки упряжи и даже валяющийся на обочине железный шлем.
Она прижималась к его спине, покуда Небесное Око, все также скрытое тучами, не померкло окончательно.
— Слышал? — спросила Дорвен.
— Что? — Дьюранд огляделся по сторонам, слыша лишь шум дождя, да топот лап по камням. — Ничего не слышу.
Стая собак вытянулась двумя длинными флангами, готовыми вот-вот сомкнуться вокруг путников. В небесах таял последний свет.
— Дорвен, Владыка Небесный! Надо найти укрытие.
— Они, эти дьяволы, они нашептывают! — стояла на своем Дорвен.
Дьюранд моргнул. И услышал. Шипение — точно волны, накатывающие на каменистый берег. Шепот,
