— Ваша светлость. Выведите войско из Ирлака. Вы должны…
Ламорик поднял руку.
— Сэр Конзар, что этот человек здесь делает?
— А кто бы мог его остановить? — пробормотал Конзар.
— Ваша светлость, это ловушка! — Дьюранд на секунду зажмурился. — Грачи. Радомор. Они пытались убить вас. — Перед мысленным взором у него пронеслась скачка через мощеный рынок. — И не закончили начатого.
Дьюранд заметил, что Берхард глядит на него в полном ошеломлении. Под глазом старого вояки еще топорщились нитки шва. Рядом с ним хмурился Бейден, заложив большие пальцы рук за заткнутый за пояс боевой цеп. Волны изнеможения омывали Дьюранда, но взор его был прикован к цепу. Сплошные шипы и выступы. Примерно такая вот штуковина ударила его по лицу и сшибла с коня. Он буквально костями чувствовал все эти выступы: так ключ подходит к замку. Быть может, Бейден и есть лазутчик Радомора? Дьюранд не мог бы придумать более правдоподобного предателя.
— И армию, — продолжал он. — Все войско. Этот поход — ровно то, чего хочет Радомор.
— Сэр Дьюранд! — оборвал его Ламорик.
— Надо оттянуть армию обратно. Они смеялись. Облизывались…
— Сэр Дьюранд, мы не сможем вас нести. Земля вокруг опустошена. Люди потрясены. У нас уже начали умирать кони. А по пятам за нами идут эти распроклятые псы.
Глаза у него сверкали красным огнем — под цвет сюрко в отблесках пламени.
— Продолжать поход — смерть.
Дьюранд слышал, как голос его раскатывается эхом меж гробниц, летит над рекой.
— Прах побери, приятель!
— Мы сами положили головы на плаху.
— Дьюранд! — Ламорик ухватил Дьюранда за сюрко. — Замолчи! Конзар заставил нас встать лагерем среди кладбища. Радомор превратил всю страну в пепелище. И мы потеряли всех — до единого, кому вздумалось на минутку юркнуть в кусты и спустить штаны.
— Ваша светлость…
— Вот ты явился сюда, черный, как уголь, покачиваясь в седле своего здоровенного жеребца — прямо по краю своей же собственной могилы. Тебе чертовски повезло, что мы не перерезали тебе горло или не натравили на тебя септаримов. Как, прах побери, тебе удалось прорваться через распроклятых псов?
Дьюранд вдруг ощутил, что более не в силах держать равновесие.
Он покачнулся и с размаху рухнул на землю.
Лежа лицом вниз, он умудрился еще улыбнуться щербатой улыбкой.
— Колокол. Спасался от собак звоном.
Сильные руки схватили его за плечи.
— Вставай, приятель.
Дьюранд попытался — но не смог. В голове мутилось.
— Дьюранд! — Ламорик встряхнул его. А потом истошно закричал: — Отнесите этого болвана в шатер! В Акконеле вполне хватает своих кладбищ. Мог бы никуда и не ехать.
В голосе его появились истерические нотки.
— Дьюранд? Приведите Гутреда! Где Конран? Кто-нибудь, приведите Гутреда!
Дьюранд не мешал им искать место, чтобы закрыть ему глаза.
Проснулся он в странном шатре. Солома, на которой он лежал, вся отсырела. Снаружи раздавались голоса. Один, самый ближний, принадлежал старому Гутреду.
— За всем этим кроется чья-то черная рука, уж это будьте уверены. Да и не надо быть знатным лордом, чтобы все хорошенько обдумать. Разве началось с нашего Радомора? Пять лет назад кто-то убивает старого короля во время охоты в лесах принца Эодана. Но отцовский трон занимает, разумеется, Рагнал — старший, как-никак. Но кто после этого рискнет довериться собственному сыну? А потом вдруг оказывается, что у Рагнала в кошельке ни пенни. И грядет война. И Рагнал берет дикий заем под залог короны — а теперь вот эти заложники. А Радомор? Скачет в авангарде королевского войска, но получает страшную рану. И тут его находят эти треклятые Грачи и начинают ему нашептывать, что жена, дескать, ему неверна. А теперь вот Эодан со своим Уиндовером отделился от Эрреста, а король Рагнал выступил на него войной. И святилища рушатся — одно за другим. Изгнанные вырываются за пределы. А святилища рушатся снова и снова — и с ними узы, наложенные патриархами древности. Нет больше нитей, что связывали короля с его землей — и королевство распадается. Что бы ты сделал, если бы не мог вынести, что тебе надо пролежать три дня под камнем? Если ты не способен править. Если в тебе ни капли королевской крови. Так ведь? А теперь — за работу. Давай-ка проверим, готов ли наш спящий принц снова оказаться на воздухе.
Гутред сунул нос в шатер. За спиной старого оруженосца тускло светилось очень ранее и очень туманное утро.
— Пора скатывать шатер, — буркнул Гутред. — Ты со мной едешь в обозе. Нам дали телегу и…
Вскочив с соломы, Дьюранд стрелой вылетел мимо старого оруженосца наружу, но обнаружил, что армия вокруг него уже фактически исчезла: долина представляла собой дымящийся котел тумана, из которого — как куски жира в жарком — высовывались гробницы. Авангард, верно, был уже на берегу реки, далеко внизу. На месте лагеря оставались лишь обозы да пара солдат, чтобы их охранять. Одна из телег стояла тут же, предназначенная для него и этого распроклятого шатра. Резко развернувшись, Дьюранд громко потребовал коня.
— Да ты их не догонишь! — крикнул ему Гутред.
Но Дьюранд уже приметил проворного и аккуратного иноходца.
— Догоню — и заставлю повернуть! — прорычал он, выхватил поводья у растерявшегося конюха, помчался вниз по долине в клубы тумана.
Ничего у него не вышло. Тропа была узкой, а двигались по ней три тысячи человек, несколько сотен коней и десятки мулов и волов. Вся эта процессия так плотно забивала дорогу вдоль реки, что Дьюранд никак не мог добраться до Ламорика. Склон над тропой был слишком отвесным, чтобы пытаться проехать по нему — сплошные крутые откосы да осыпи. Через час после начала погони Дьюранд все еще находился на расстоянии полета стрелы от своего господина — и от надежды развернуть войска обратно в Акканель.
Каждый шаг иноходца; заставлял его болезненно морщиться. Он ехал, весь скособочившись, чтобы максимально уберечь сломанные ребра. Значит, он догонит Ламорика, как только войско сделает хоть самый короткий привал. Двинется вдоль колонны и настигнет Ламорика. Сложив этот план, Дьюранд позволил себе вздохнуть свободней.
Он развернет войско назад. Король Рагнал призовет против ирлакского мятежа свою армию. А когда королевство будет в безопасности, он, Дьюранд, может, и придумает способ развязать наконец этот узел в сердце. Он во всем признается Ламорику и бросится к его ногам. Уедет, убежит на край света. Дорвен назовет его безумцем. Что бы ни случилось дальше, сейчас все зависит от одного — вывести войско Гирета из Ирлака.
Преодолевая боль, он развернулся, выискивая взглядом Дорвен — она должна была находиться где- то в массе шагающих на восток солдат. Но, мучительно отвоевывая каждый шаг вперед вдоль колонны, Дьюранд так и не заметил нигде синего плаща. Что там было в том сне, что она ему рассказывала? Сне, что повел ее на восток. Но как бы там ни было, а теперь, среди войска, она находилась в куда большей безопасности, чем вдвоем с ним на коне посреди выжженной пустыни. Псы все еще наводняли долину. Люди вздрагивали и подскакивали от каждого шороха. Даже дозорные жались поближе к колонне.
Последнее наблюдение заставило Дьюранда нахмуриться. Без разведки войско подобно слепому с палкой в руках: вся армия видела не дальше, чем мог разглядеть самый высокий воин. За любым поворотом реки может скрываться десять тысяч мечей.
Если Радомор решит перегородить им путь здесь, в теснине, то пятьдесят человек запросто одолеют тысячу нападающих. И если он набросится на них сзади, когда они все сгрудятся меж рекой и стеной ущелья, он порвет их на куски.
