классическими грамматические и филологические труды. Их избирают профессорами Геттингенского, затем Берлинского университетов. В 1841 году оба брата становятся членами Академии наук.
Работали они после этого еще долго и много сделали для науки. Им заслуженно поставили памятник в Ганау. В городке, где они оба родились.
Василий Степанович Пустовойт родился 15 января 1886 года в многодетной крестьянской семье в селе Тарановка Харьковской губернии. Сперва он ничем не выделялся из других крестьянских детей; пас гусей, учился в школе-трехлетке. Став чуть постарше, уехал на заработки в Харьков и там работал посыльным на паровозостроительном заводе. Двадцати двух лет он окончил земледельческое училище под Харьковом, в Деркачах, и вскоре уехал на Кубань, которая с тех пор стала ему родным краем.
Не сразу нашел свое призвание Пустовойт. Много и напряженно трудился на разных направлениях агрономии. Но даже и став селекционером, он не сразу разглядел то растение, усовершенствуя которое прославился на весь мир.
– Мое имя обычно связывают с подсолнечником,– говорил Василий Степанович. – Но, честно говоря, мне трудно было перестать заниматься пшеницей. Я и сейчас хлеб люблю по-прежнему, по- крестьянски...
До революции к подсолнечнику относились с пренебрежением. Так, академик Севергин писал о нем в начале века: «Сие растение почитается способным исцелять раны. Наибольшее употребление семени есть в пищу попугаям. А пережженные семена имеют запах кофе и производят наливку почти столь же приятную».
Почему же все-таки Пустовойт всерьез занялся подсолнечником? Не рассчитывал же он на то, что в России вдруг разведутся тучи попугаев, которых надо кормить, или что все сегодняшние пьяницы неожиданно бросят пить и станут требовать у трактирщиков: «Кофейную наливку, да поскорее!»
Несомненно, главную роль сыграли местные условия. На Кубани перед первой мировом войной засевалось около сорока процентов всего засеваемого в России подсолнечника. Кубанцы любили эту культуру и умели добывать из нее на маслобойках душистое подсолнечное масло. В народных сказках и преданиях часто о нем упоминалось, и герои сказов спорили – кто делает масло лучше.
Пустовойту помогла и интуиция, его «селекционное зрение», по выражению агрономов.
С помощью такого зрения он увидел в «солнечном цветке» две важные особенности. Во-первых, особо высокое качество пищевого масла, добываемого из подсолнечника. Во-вторых, то, что масличность этой культуры можно повышать выше естественных тридцати двух-тридцати трех процентов.
С установлением на Кубани Советской власти резко изменились к лучшему условия работы. Опытное поле «Круглик» под Краснодаром, где работал Пустовойт, было преобразовано в опытно-селекционную станцию по масличным культурам. А затем, на базе этой станции, был основан научно-исследовательский институт. С 1935 года Пустовойт заведовал отделом селекции и семеноводства этого института.
А сколько поистине героических усилий приложил ученый в тяжелые послевоенные годы, когда на почти пустом месте он восстановил свою лабораторию и с группой молодых ученых продолжил селекционные исследования.
Василий Степанович много ездил по полям Украины, на Северном Кавказе, под Воронежем, в Средней России. И всюду отбирал лучшие семена подсолнечника. Со своими сотрудниками он боролся с многочисленными врагами культуры: был побежден сорняк заразиха, создан своего рода богатырский панцирь, предохраняющий семена подсолнечника от прожорливой моли.
В результате великий селекционер чуть ли не удвоил содержание масла в ядре семени подсолнечника.
В 1964 году В. С. Пустовойта избрали действительным членом Академии наук СССР.
Пустовойт прожил долгую и очень плодотворную жизнь. Сегодня у нас в стране под посевами подсолнечника занято примерно пять миллионов гектаров, что в пять раз больше, чем до революции. Почти все эти площади засеваются сортами Пустовойта или выведенными по его методу. А трудился Василий Степанович почти до последних своих дней. Когда его, уже почти 70-летнего, спросили как-то: «Какие у вас сейчас увлечения, хобби, чем вы занимаетесь с наибольшим удовольствием после работы?» – он ответил:
– Хожу по полям и смотрю, как растет подсолнечник.
Жизнь Пустовойта – пример сочетания таланта и трудолюбия.
Человек человеку брат
Где бы в человека ни стреляли,
Пули – все! – мне в сердце попадали.
Все ли ценят это качество? Все ли понимают значение его для воспитания в человеке человеческого?
Увы, не все, к сожалению.
На свете много возвышенных, добрых людей. Многие безотчетно бросаются на помощь другим в беде (сострадание определяется психологами, как участие в боли и страдании другого человека). К сожалению, тут же рядом с ними водятся и иные... Люди, которым нет никакого дела до чужой жизни, чужой заботы.
До сих пор у нас не в диковинку услышать сложившиеся в мрачные времена заповеди мещанства: «моя хата с краю», «своя рубашка ближе к телу» и тому подобные, являющиеся перепевом знаменитой заповеди всех эгоистов: «человек человеку волк».
Есть люди, которые убеждены, будто самоотверженность и сострадание, бескорыстная забота о других и доброта – качества «противоестественные», что они мешают человеку пробивать себе дорогу в жизни.
Упрощая и опошляя учение Дарвина о «борьбе за существование», такие люди переносят в мир разума законы джунглей, то есть законы, гласящие, что сильный побеждает слабого, хищник стоит над жертвой, а жестокосердие – над мягкосердечием.
В действительности жестокосердие всегда было противно человеческой природе.
Даже просто равнодушие к чужим несчастьям и судьбам противоестественно для существа разумного. Кто может спокойно пройти мимо чьей-то беды – не просто отвратителен: он опасен. Ведь он ненадежен, он не может быть настоящим другом. Он бросит в час испытания, даже подтолкнет, поможет врагу.
Можно понять М. Е. Салтыкова-Щедрина, выражавшегося особенно резко:
«Нет опаснее человека, которому чуждо человеческое, который равнодушен к судьбам родной страны, к судьбам ближнего...»
Когда свет разума озарил впервые мозг нашего далекого предка, это одновременно был свет добрых чувств. Сегодня, кажется, уже никто из антропологов не сомневается в том, что выжили и вступили на тропу развития не сильные и жестокие племена людей, а, наоборот – те, где была взаимопомощь и великодушие.
Приведу на этот счет слова крупнейшего современного антрополога американца Лорена Айсли:
«Ведь, в общем, человек выжил не благодаря жестокосердию – этого не могли доказать даже великие эволюционисты Дарвин и Уоллес,– а, наоборот, его спасло мягкосердечие. С вершин своего высокомерия человек может кричать, что дело сильных – бороться, а дело слабых – любить и страдать. Однако, вопреки распространенности таких идей, суть заключается в том, что, если бы человек не проявлял нежности к своему ближнему, не был существом, способным любить по-своему, по-человечески,– его кости
