давно поставила задачу сделать со временем всех рабочих и крестьян культурными и образованными.
Теперь это время приблизилось настолько, что мы, можно считать, вступаем в него: духовный уровень и образованность простых советских людей настолько уже стали высоки, что нельзя больше медлить с передачей широким массам знаний о самых важных и самых сложных разделах науки. И страстно звучат заключительные слова призыва Вавилова к ученым:
«…Приложим все наши силы и уменье, чтобы приблизить эти времена. Это одно из важных условий осуществления коммунизма».
Глава XIV
СЛУГА НАРОДА
Президентом Академии наук С. И. Вавилов был избран в июне 1945 года. «Он был единственным и естественным кандидатом на этот пост», — говорил академик И. П. Бардин.
Действительно, в лице вновь избранного президента счастливо сочетались все основные качества, необходимые для организатора и руководителя советской науки послевоенного периода.
Он был ученым с мировой известностью и представлял физику, ведущее значение которой выявилось как раз к концу войны, когда проводились выборы. (Его предшественники А. П. Карпинский и В. Л. Комаров были: первый — геологом, второй — ботаником).
С другой стороны, — и это было также крайне важно для руководителя верховного штаба всей науки — Сергей Иванович отличался редкой разносторонностью. Кроме того, в отличие от подавляющего большинства своих ученых коллег он обладал талантом промышленного руководителя, талантом, в полную меру развернувшимся во время многолетней работы в ГОИ. Он в случае нужды прекрасно справился бы с обязанностями главного инженера какого-нибудь ответственного завода, треста или главка.
Большое личное обаяние располагало к Вавилову и старых и молодых членов академии. Старым нравилось то уважение, которое он неизменно оказывал им, признавая и высоко ценя их заслуги перед наукой. Молодым, помимо прочего, импонировало в Сергее Ивановиче то, что он принадлежал к новому поколению ученых. Ведь если не считать его работ на фронте первой мировой войны, он начал свою исследовательскую деятельность в советских лабораториях. Как ученый-физик Вавилов был ровесником Октября и, заняв свой высокий пост, стал в широком смысле слова первым советским президентом академии.
Среди других достоинств Сергея Ивановича называли его широкий политический кругозор и беззаветную преданность делу Ленина, делу Коммунистической партии. Он оставался беспартийным, но вера в великие цели строительства коммунизма составляла внутренний идейный стержень всей его богатой и разносторонней деятельности.
Одним из первых крупных физиков нашего времени Вавилов пришел к выводу, что для дальнейшего развития естествознания ученые должны овладеть основами марксизма-ленинизма, применять в своей работе метод материалистической диалектики.
Еще в те времена (в конце двадцатых годов), когда среди некоторой части советских естествоиспытателей находили отклик антимарксистские лозунги вроде: «Наука — сама себе философия», «Философию — за борт», — и так далее, Сергей Иванович приступил к глубокому изучению произведений классиков марксизма-ленинизма.
Потом из-под его пера стали выходить блестящие произведения, посвященные философии естествознания. Один их перечень — красноречивое свидетельство пытливых поисков ученым глубоких связей диалектического материализма с родной Вавилову наукой: «Диалектика световых явлений» (1934 г.), «В. И. Ленин и физика» (1934 г.), «Торжество диалектико-материалистического учения» (1937 г.), «Новая физика и диалектический материализм» (1939 г.), «Развитие идеи вещества» (1941 г.), «Ленин и современная физика» (1944 г.) и др.
Во всех этих работах автор старался показать всесилие идей марксистско-ленинской философии и их глубокое творческое значение для наук о природе. Ему отлично удалось сделать это: его статьи свидетельствовали о высокой эрудиции автора и были написаны кристальным языком.
Особенной популярностью среди интеллигенции пользуется превосходный очерк С. И. Вавилова «Ленин и современная физика». Разбив для удобства чтения весь очерк на маленькие главки, Сергей Иванович с тщательностью исследователя и мастерством художника описал двоякое влияние Владимира Ильича на советскую физику: как философа, автора бессмертного произведения «Материализм и эмпириокритицизм», и как руководителя государства.
«Ленин встретился с физикой, — писал Вавилов, — не только на философском поприще. Создатель социалистического государства не мог пройти мимо физики как основы техники».
Это принесло свои плоды, которые, в частности, были собраны на полях победоносной для советского народа Великой Отечественной войны.
«…Советская техническая физика, — продолжал Сергей Иванович, — обязанная своим появлением В. И. Ленину, с честью выдержала суровые испытания войны. Следы этой физики всюду: на самолете, танке, на подводной лодке и линкоре, в артиллерии, в, руках нашего радиста, дальномерщика, в ухищрениях маскировки. Дальновидное объединение теоретических высот с конкретными техническими задачами, неуклонно проводившееся в советских физических институтах, в полной мере оправдало себя в пережитые грозные годы. У Ленина, объединяющего в себе абстрактные высоты диалектической философии с каждодневной практикой революционной борьбы, советский ученый научился не отделять свои теоретические стремления от задач жизни Советского государства».[27]
Вступив в свою высокую должность, Вавилов занялся многотрудными и многообразными делами президента. Одним из неотложных дел оказалась организация празднования 220-летия Академии наук, пришедшегося на июньские дни 1945 года.
Юбилей Академии наук отмечался и в Москве и в Ленинграде. В ленинградском Эрмитаже, в галерее, посвященной героям 1812 года, картины по указанию Вавилова были освещены впервые люминесцентными («вавиловскими») лампами. Участники академических торжеств были приглашены в Эрмитаж — осмотреть новый способ освещения произведений искусств и высказать по нему свое мнение. Не всем он пришелся по вкусу. Казанский академик А. Е. Арбузов, например, сказал шедшему рядом с ним и дававшему технические объяснения помощнику Вавилова Д. Н. Лазареву: «Знаете, что-то не то». Случайно шедший сзади Сергей Иванович услышал эту реплику и спросил: «А что не то?» — «Я, несколько смущенный, — рассказывал потом Арбузов, — все же ответил Сергею Ивановичу, что, по-моему, люминесцентный свет по сравнению с дневным холоден, это, по-видимому, объясняется излишком фиолетовых лучей в его спектре. Сергей Иванович добродушно рассмеялся».[28]
Однако это справедливое замечание Вавилов запомнил и передал его своим ученикам. Они потом долго и небезуспешно работали, чтобы «согреть» люминесцентное освещение, подобрать спектральный состав, более приятный для глаза.
На посту президента Академии наук у С. И. Вавилова с особой силой проявились его выдающиеся таланты администратора и хозяйственника. В большом он поступал как крупный государственный деятель, в малом — как рачительный хозяин.
Среди тех, кто первым убедился в этом, были сотрудники хозяйственной части президиума академии.
Немедленно после его избрания к президенту явились «три мушкетера» — три очень деловых хозяйственных работника. Они принесли на подпись заранее заготовленные сметы и распоряжения. По их мнению, президенту было ни к чему вникать в детали. Ему бы только приложить к документам руку, остальное «мушкетеры» брали на себя.
Лица хозработников вытянулись, когда Вавилов взял документы в руки и стал придирчиво проверять в них все, строчку за строчкой. Временами он задавал поразительные вопросы. В конце концов часть
