родителями безжалостно... расправились, потому что преступники чувствуют себя в нашем городе слишком вольготно, а виновата в этом, оказывается, я. Или Гринвэйлский загородный клуб. Знаете что? Сделайте мне одолжение — прекратите ходить на чужие похороны, перестаньте сочувствовать беде, которая вас никак не касается. У меня достаточно в жизни горя, так что я не желаю, чтобы меня еще и полиция дергала.
Декер молчал, в самом деле не зная, что сказать. Да, с родителями Жанин действительно расправились. Но ведь он на ее стороне. Почему же она не хочет ему помочь? Может, она, как и кое-кто из родственников других пострадавших, знала Харлана и от этого чувствовала себя виноватой?
Потом лейтенант вдруг вспомнил, как Мардж говорила, что Гаррисоны были очень богатыми людьми, и он сразу подумал о наследстве. Мозг лейтенанта напряженно заработал. В конце концов детектив решил, что в сложившейся ситуации следует немного сымпровизировать.
— Я слышал, что вы играете в теннис, и очень неплохо.
Собеседница лейтенанта закрыла ярко-голубые, с прозеленью глаза, затем снова их открыла и смерила Декера холодным взглядом.
— Кто вам это сказал?
— Как давно вы начали играть? — спросил лейтенант, проигнорировав ее вопрос.
— Очень давно.
— Какие корты предпочитаете — грунтовые или травяные?
— Я играю только на грунтовых.
— Вы совершенно правы, — на травяных кортах нередко все решает везение, а не мастерство.
— Вы что, пытаетесь установить со мной контакт, лейтенант?
— Возможно, — по-мальчишески улыбнулся Декер.
Жанин взяла бумажную салфетку и промокнула сухие глаза.
— А вы сами играете в теннис, лейтенант?
— Теперь уже довольно редко. Что поделаешь, — старею. Но форму поддерживать надо.
Жанин быстро окинула Декера оценивающим взглядом, чуть дольше задержалась на его груди, затем снова встретилась с детективом глазами.
— Вы крупный мужчина... и хорошо сложены. Конечно, вам не мешало бы сбросить фунтов десять, тогда вы, пожалуй, могли бы побыстрее двигаться.
— Уверен, что вы правы.
— Всем нам приходится бороться с лишним весом.
Что это, подумал Декер, попытка спровоцировать его на комплимент? Жанин Гаррисон была стройна, словно тростинка.
— Одним в большей, другим в меньшей степени, — с улыбкой заметил он.
Жанин Гаррисон послала ему ответную, весьма сексуальную улыбку. Зубы у нее были ровные и белые, как на той фотографии в газете, которую он видел, просматривая архивы. Декеру показалось, что в кабинете становится жарко.
— А вы никогда не участвуете в благотворительных играх? — спросила она, не сводя с него глаз.
— В благотворительных играх?
— Ну да. Иногда бывает так, что спортивные состязания устраиваются специально для сбора средств на благотворительные цели. В частности, теннисные турниры.
— Я для этого недостаточно хороший игрок.
— А как насчет команды полицейского управления Лос-Анджелеса? Ведь в вашем управлении есть теннисная команда?
— Наверное.
— Почему бы нам не организовать какую-нибудь благотворительную акцию? Как насчет матча между полицейским управлением и пожарной службой? Сборы могут пойти на строительство нового здания для проведения культурных и общественных мероприятий. Или на ремонт уже имеющегося.
— Неплохая идея.
— Я могла бы обеспечить вам поддержку в прессе. А возможно, даже передачу на кабельном телевидении. У меня хорошие связи. За что меня и ценят.
— Я сегодня что-то плохо соображаю, — сказал Декер. — Чем вы, собственно говоря, занимаетесь?
По лицу Жанин скользнуло нетерпеливое выражение, в котором, однако, не было враждебности.
— Я организую благотворительные мероприятия. Раньше это были приемы. Сейчас я в основном специализируюсь на теннисных матчах и турнирах. На них приходят нужные люди.
— Нужные люди?
— Богатые люди, — улыбнулась Жанин.
— А...
— Те, кто может позволить себе тратить деньги на благотворительность. Любители тенниса, как правило, — обеспеченные люди. Соответственно, больше шансов собрать приличные деньги. Не знаю, хорошо это или плохо, но такова схема.
— А вы оставляете себе какой-то процент со сборов за ваши услуги? — осторожно поинтересовался Декер.
— О нет, что вы! — оскорбленно воскликнула Жанин Гаррисон. — Все до последнего цента идет на благотворительные проекты. Я лишь компенсирую свои расходы на аренду помещений, на транспорт и тому подобное. То, чем я занимаюсь, называется филантропией — к сожалению, у нас о ней почти совсем забыли. — Мисс Гаррисон вздохнула. — Мой отец был настоящим филантропом, но ему не хватало времени для того, чтобы реализовать свои идеи в конкретные дела.
— Значит, ваш отец финансировал...
— Да, через свой благотворительный фонд, который платит по счетам, выдает людям зарплату. Я тоже получаю зарплату, причем весьма щедрую. Мой отец вообще был очень щедрым человеком... — Жанин Гаррисон наклонила голову и снова промокнула глаза бумажной салфеткой. — Простите...
— Мисс Гаррисон, мне очень жаль, что я вынужден бередить ваши раны.
— Я понимаю. Вы выполняете свою работу. — Жанин взглянула на Декера. Лицо ее выражало скорбь. — Я видела вас по телевизору. Кажется, это вы сказали, что картина побоища в ресторане «Эстель» — хуже всего, что может привидеться в самом жутком кошмаре. Это было очень образно и эмоционально.
— Благодарю вас.
— Так что же... — вновь заговорила Жанин все с тем же скорбным выражением лица. — Может, мы все-таки договоримся о чем-то конкретном? Мне кажется, было бы неплохо продемонстрировать всему миру, что те, кто уцелел в этом кошмаре, не испытывают враждебности по отношению к полицейскому управлению Лос-Анджелеса.
Декер невольно подивился про себя тому, как буквально в течение пяти минут его собеседница из убитой горем дочери погибшего Рэя Гаррисона превратилась в деловую даму, обладающую большим влиянием в обществе.
— Мне нужно будет поговорить с моим капитаном, — сказал он.
— Если хотите, я сама ему позвоню.
— Да, разумеется. Сейчас я дам вам его номер.
— О, у меня есть номера его телефонов. — Жанин указала пальцем на свою электронную записную книжку. — Я уже давно занимаюсь благотворительной деятельностью, так что у меня очень широкие связи и контакты.
Декер принял эти слова к сведению и невольно задумался над тем, что в них правда, а что обыкновенное хвастовство. Затем в памяти его всплыло фото, на котором Жанин Гаррисон стояла между Стрэппом и мэром города.
— Как долго вы брали уроки тенниса в Гринвэйлском клубе? — спросил он как можно небрежнее.
— Много лет. У меня были кое-какие способности, но все же недостаточные для профессиональной игры. В мире профессионального тенниса человек быстро узнает предел своих возможностей. Вместо того чтобы переживать по поводу несостоявшейся теннисной карьеры, я направила свои силы и энергию на сбор средств для благотворительных целей. И в этом, мой друг, я настоящая «звезда». Известно ли вам, что только в прошлом месяце всего лишь на одном приеме, устроенном нашим комитетом по культуре, — он
