— Да, но теперь страховые компании наводят справки, делают всевозможные экспертизы. — Оливер наклонился к Гаррисону с заговорщическим видом, давая понять, что он ему доверяет. — Они хотят убедиться, что в ресторане «Эстель» все произошло именно так, как было описано. Ну, что это дело рук какого-то сумасшедшего, а не спланированная акция, которую кто-то провел для того, чтобы получить страховку.
— Но ведь убийца сам остался на месте преступления — он застрелился.
— Мне тоже все это кажется ужасно глупым. Но я всего лишь выполняю свою работу — пытаюсь убедиться, что мы, то есть полиция, ничего не просмотрели.
— А что, жизнь моих родителей была застрахована?
— Я-то думал, что вы это можете знать.
— Нет, я совершенно не в курсе. Честно говоря, я был просто в шоке, когда узнал, что мне по наследству причитаются какие-то деньги... много денег.
— Вы знаете, сколько именно?
— Что-то около миллиона долларов. Поверьте, я чуть не упал, когда узнал. — Гаррисон на секунду задумался. — Вообще мне кажется, что я просто перестал быть козлом отпущения, поскольку отец наконец понял, что Жанин далеко не безупречна.
— И каким же образом это произошло? — поинтересовался Оливер после небольшой паузы.
— Видите ли, Жанин была ужасно избалованной девчонкой, — со смехом сказал Дэвид. — Она привыкла всегда находиться в центре всеобщего внимания. Но мне кажется, в последнее время отец уже начал уставать от ее вспышек раздражения, от ее капризов, от ее бесконечных требований, чтобы он профинансировал ту или иную из ее благотворительных затей.
— Он говорил вам об этом?
— Нет. Но мама не раз намекала, что в отношениях между отцом и Жанин далеко не все так безоблачно, как им всем хотелось бы. — Гаррисон вздохнул. — Тем не менее отец поручил распоряжаться наследством именно ей. Так сказать, назначил ее «пчелиной маткой», королевой улья. Поэтому, если вам нужно что-то выяснить насчет наших финансов, поговорите с ней.
— С вашей сестрой не так-то легко встретиться.
— Да, она любит окружать себя рабочими пчелками... как, впрочем, и трутнями.
— У нее много приятелей-мужчин?
— Боже, как вы бестактны!
— Может, среди теннисистов?
— Вам что, нравится задавать риторические вопросы?
Оливер пожал плечами.
— Да, она обожает теннисистов, — подтвердил Дэвид Гаррисон. — Главным образом потому, что теннис прямо-таки притягивает всяких болванов, которые умеют льстить, говорить комплименты. А ей как раз такие и нравятся. Она любит, чтобы мужчины преклонялись перед ней, восхищались ею, рассказывали ей, какая она необыкновенная и талантливая. Это все оттого, что еще когда мы были детьми, стало ясно: она, конечно, хорошенькая, но необыкновенный и талантливый я. Я, а не она. Ей, понятно, и в голову не могло прийти, что я с удовольствием поменялся бы с ней местами. Но это было невозможно, и мне оставалось только язвительно улыбаться. Впрочем, похоже, нет человека, который был бы доволен своей судьбой.
— Значит, вы с сестрой никогда не были близкими людьми?
— Никогда. Наш отец сделал все возможное для того, чтобы мы возненавидели друг друга, и, надо сказать, преуспел в этом. — Гаррисон снова закурил и принялся барабанить пальцами по колену. — Он как бы разграфил лист бумаги и выписал на него наши личные качества. Жанин красавица — у меня внешность вполне заурядная, Жанин неглупая — я по-настоящему умен и обладаю способностями, Жанин общительная — я стеснительный и высокомерный, Жанин ласковая — я холодный и неприветливый, у Жанин во всем порядок — я везде создаю бардак. — Дэвид рассмеялся. — По крайней мере, я всегда был самим собой и ни от кого не зависел, а Жанин для счастья было просто необходимо расположение к ней отца. Конечно, теперь, когда родители погибли, она тоже стала независимой. Может, хотя бы сейчас она сумеет сделать хоть что-то стоящее сама и перестанет паразитировать на других людях, более одаренных, чем она. — Губы Дэвида перекосила злобная усмешка. — Но, скорее всего, этого не произойдет.
20
Было четыре часа дня. Сидя у себя в кабинете, лейтенант Декер пил кофе и листал утренние газеты. «Вэлли войс» продолжала муссировать расстрел в ресторане как одну из центральных тем номера — целая колонка на первой полосе была отдана под материал, автор которого пытался проанализировать личность Харлана Манца. «Лос-Анджелес тайме», однако, ограничилась публикацией небольшой статьи о достижениях Уолтера Скиннера в области кинематографа — и то где-то на последних страницах.
Лейтенанта заинтересовала заметка на третьей полосе спортивного раздела — собственно, даже не сама заметка, а подверстанная к ней фотография, на которой была запечатлена Жанин Гаррисон, стоящая рядом с симпатичным молодым мужчиной в белой теннисной форме. Лицо молодого человека, выразительное и очень красивое, сразу привлекало внимание — высокий лоб, волевой, выступающий вперед подбородок, аккуратно подстриженные кудрявые волосы, умные, проницательные глаза и тщательно оттриммингованная короткая щетина на щеках и подбородке.
Молодой человек сидел в инвалидной коляске. Жанин, стоя рядом, положила руку ему на плечо.
Уэйд Энтони. И он, и Жанин были красивы, словно фотомодели, но все же снимок производил довольно мрачное впечатление. Короткая подпись поясняла, что на фотографии изображены главный организатор и один из участников благотворительного теннисного турнира игроков-инвалидов, устраиваемого в память о тех, кто погиб в результате расстрела в ресторане «Эстель». В турнире, который должен был проводиться по круговой системе, пообещали принять участие — или по крайней мере оказать поддержку организаторам — многие «звезды». Но главной «звездой» был Уэйд Энтони — игрок, занимающий десятую строчку в рейтинге теннисистов-инвалидов. Это давало устроителям турнира основание надеяться, что им удастся собрать весьма крупную сумму.
Декер долго и внимательно изучал фото, а затем громко расхохотался. Его смех был прерван стуком в дверь. Оторвав наконец взгляд от газеты, лейтенант увидел на пороге кабинета Гейнора и, пригласив детектива войти, показал ему снимок.
— Смотри, Фаррелл, а ведь это не кто иной, как я подал ей идею, — сказал Декер.
— Хорошо же она вас отблагодарила. Ну просто душка. Жанин собирает деньги для родственников жертв расстрела! — с издевкой воскликнул Гейнор, опускаясь на стул. — Это все равно что Симпсон, устраивающий благотворительную акцию в пользу жертв насилия в семье. Вы только вдумайтесь — ведь Симпсон действительно организовывал такие акции. Куда катится этот безумный мир?
Пока Гейнор говорил, в кабинет вошли Мардж и Оливер.
— Разве я созывал совещание?— спросил Декер, посмотрев на них.
— Я взял на себя смелость сделать это, — заявил Гейнор.
— Пожалуй, накануне уик-энда самое время подвести итоги, — заметил Оливер, пододвигая себе стул.
— Итоги чего? Преследования Жанин с использованием незаконных методов?— Декер показал Оливеру газету.
— О, черт! — выругался тот и раздраженно взмахнул руками. — Теперь нам никогда до нее не добраться!
Мардж внимательно прочитала заметку.
— Так вот почему мэр надавил на Стрэппа, — констатировала она.
Появились Уэбстер и Мартинес. Оливер передал газету им.
— Вы только взгляните на это.
— Гос-споди! — воскликнул Мартинес.
