Назвав ее по имени, Айзек смутился: она возбуждала его как женщина.
Он заерзал в кресле, стремясь скрыться от случайных взглядов. Пассажирам было на него плевать. Некоторые мотались по этому маршруту изо дня в день, они-то уж точно его знали, но ни один не попытался заговорить.
Клоун в чужом костюме.
Изредка кто-нибудь — женщина в возрасте его матери, — улыбался, когда он пробирался в салон автобуса. Чаще всего усталым людям было не до него.
Спящий экспресс.
Перед внезапным пробуждением он видел что-то приятное. Ему снилась детектив Коннор.
Петра.
Уж не влюбился ли он? Этого Айзек точно не знал.
Она была гибкой и грациозной, с копной черных волос.
Правильные черты лица. Кожа цвета слоновой кости, с просвечивающими сквозь нее голубыми жилками.
Она даже отчасти не напоминала современный образ идеальной женщины — грудастой глупой блондинки. Она была полной противоположностью, и Айзек вдвойне уважал ее за то, что она не шла на поводу у моды, была сама собой.
Серьезный человек. Кажется, ее трудно рассмешить.
Одевается всегда в черное. Глаза — темно-карие, но при прямом освещении кажутся черными, как колодец. Пытливые глаза, глаза расследующие, и в них ни тени флирта.
Общее впечатление — молодая Мортиция Адамс. Айзек слышал, что другие детективы сравнивают ее с Мортицией. Но изредка называли ее «Барби». Этого он понять не мог.
Копы голливудского участка продолжали избегать его расспросов о полицейской работе. Профессора в его университете мнили, что жизнь их сложна, но после того как Айзек поработал в полиции, он стал бояться, что расхохочется на университетском собрании.
Петра — не Барби.
Напротив. Энергичная, целеустремленная.
Не однажды он грешил тайной возней в постели, мысленно воображая ее обнаженную грудь, доводя себя до конвульсий. Ужасался собственной вульгарности.
Маленькая твердая грудь — хватит.
И все же… она была прекрасной женщиной.
ГЛАВА 9
Петра засиделась за столом далеко за полночь, совершенно забыв об Айзеке с его теориями и всем остальным, что не имело отношения к делу «Парадизо».
Она поговорила с копами, которые занимались бандами, и с их коллегами в Рэмпартсе. Никто ничего не слышал об убийствах, совершенных бандой, но пообещали проверить. Затем Петра попыталась связаться с восемнадцатью подростками, которых она опрашивала на стоянке.
Двенадцать человек застала дома. В пяти случаях то ли испуганные, то ли возмущенные родители попытались ей помешать. Петре удалось расположить их к себе, но подростки обнаружили полное неведение.
Среди шестерых детей, которых она не застала, были и две нервные девушки, Бонни Рамирес и Сандра Леон. Их телефоны молчали.
Петра уселась за компьютер, чтобы еще раз посмотреть сайт с пропавшими детьми. Ее почта оказалась полна, и она сначала открыла ее.
Разный производственный мусор и электронное письмо от Мака Дилбека.
люк и я работали сегодня в поле, ничего с нашей стороны, как у тебя? говорят, если не продвинемся, дело у нас отберут, ну разве не забавно? может, следует привлечь твоего вундеркинда? здесь понадобятся хорошие мозги, м.
Она тут же написала ответ:
ноль плюс ноль равняется… ты сам знаешь, чему, иду домой, завтра проверю двух нервных свидетелей, собираюсь взять с собой гения, хотя, если хочешь, возьми его себе. п.
Отправив письмо, вынула из шкафчика сумку, но мысль о пустой квартире пугала. Налила чашку кофе из общественной кофеварки, чтобы немного взбодриться.
Кто-то оставил возле кофеварки пачку рулетов. С виду далеко не первой свежести — засохли по краям. А вот яблоко оказалось вполне съедобным, она взяла его, прихватила жевательную резинку с кофейным вкусом и пошла к столу.
Каплан и Салас ушли, а сменщики еще не явились. Она сидела в одиночестве, просматривала старые послания и почту — ничего интересного. Затем заполнила длиннющий бланк пенсионного фонда и бланк медицинской страховки.
Осталось заняться списком Айзека.
«28 июня».
Она выбрала голливудские происшествия из перечисленных шести, переписала имена жертв, вернулась к компьютеру, загрузила данные в статистический файл и включила поисковую систему.
Как и утверждал Айзек, все четыре преступления не раскрыты. Из четырех детективов, назначенных на эти дела, Петра знала двоих.
Нейлу Уолгрену досталось последнее убийство — Кертис Хоффи, двадцатилетний наркоман. Дело Джуэл Бланк взял Макс Стоукс.
Нейл уже перевелся в одно из подразделений Долины: он хотел сократить время на дорогу из дома. Произошло это вскоре после дела Хоффи. А Макс Стоукс вышел в отставку почти год назад.
Получается, оба преступления перешли в разряд «висяков».
И Нейл, и Макс были компетентными профессионалами. Должно быть, берясь за эти дела, они не знали, что скоро уйдут.
Во всяком случае Петре хотелось бы так думать.
Дела должны быть переданы другим следователям, но данных об этом в компьютере не оказалось.
Тогда она пошла по следам расследования третьего убийства. Корал Лэнгдон, женщина, погибшая вместе со своей собакой в Голливуде.
Это дело было передано Ширли Леонис. Увидев ее имя, Петра почувствовала, что глаза ее вновь на мокром месте.
Когда Петра пришла работать на голливудский участок, Ширли была единственной женщиной в отделе, занимавшемся убийствами. Невысокая, плотная, пятидесятидвухлетняя женщина с короной золотистых с проседью волос. Ширли больше походила на учительницу, чем на детектива. Замужем за полицейским, регулирующим уличное движение. У нее было пятеро детей, и к Петре она относилась как к шестому ребенку, всячески старалась облегчить жизнь девушке из убойного отдела, заботилась даже о том, чтобы в дамской комнате всегда были тампоны. Никому другому это и в голову бы не пришло.
В прошлом декабре Ширли погибла, катаясь на лыжах. Налетела на дерево. Дурацкое, чертово дерево.
Петра тихонько всплакнула, потом осушила слезы и перешла к четвертому голливудскому убийству. Хронологически оно было первым из шести. С этого убийства начиналась выборка Айзека.
Марта Добблер, женщина, отправившаяся в театр с друзьями. Убийство произошло шесть лет назад, задолго до того как Петра начала работать. Дело вели два детектива, о которых она не слышала, — Конрад Баллу и Энрике Мартинес.
