— Я как раз собиралась вам позвонить.
— Спасибо, — сказала Петра. — Как я уже сказала в своем сообщении, дело касается Марты Добблер.
— Столько лет прошло, — сказала Касагранде. — Что-то изменилось?
— В каком смысле?
— Детектив, с которым я тогда говорила, дал понять, что дело вряд ли будет раскрыто.
— В самом деле?
— Да, — сказала Касагранде. — Думаю, он говорил искренно, но в то время такое признание было тяжело услышать.
— Вы не помните, какую он выдвигал причину?
— Он сказал, что не имеет вещественных доказательств. У него были подозрения, но ничем не подтвержденные.
— Кого он подозревал?
— Курта. Я тоже так думала. Мы все трое были в этом уверены.
— Вы ему об этом сказали?
— Конечно.
Кое-что Баллу ей не рассказал. И не записал в дело.
— Почему вы подозревали Курта?
— В его обществе я чувствовала себя неловко.
— У него были порочные наклонности? — спросила Петра.
— Нет, я бы этого не сказала. Кажется, он не испытывал ко мне интереса. Все было наоборот — отсутствие эмоций. Во время барбекю или других совместных посиделок он смотрел на меня или на что-то другое, и я сознавала, что смотрит он сквозь меня. Об этом я сказала мужу. Оказывается, он тоже это заметил. Все мужчины думали, что Курт странный, никто не приглашал его играть в покер.
— Вы психолог. Диагност?
— Я помощник психолога, — уточнила Касагранде. — Год назад получила лицензию.
— И все же, — сказала Петра. — Вы знаете больше обыкновенного человека. Как бы вы охарактеризовали Курта Добблера?
— Никогда не даю такие оценки. Анализ со стороны немногого стоит.
— Без протокола, доктор.
— Если без протокола, то я бы сказала, что Курт обнаруживает шизоидные черты. Это не означает, что он сумасшедший. Он просто асоциальный тип. Бледные эмоции, неумение общаться с людьми.
— Способен ли такой человек к убийству?
— Послушайте, — сказала Касагранде, — вы хотите, чтобы я вышла за пределы своей…
— Без протокола, доктор.
— Большинство асоциальных людей не склонны к насилию, но когда их доводят, когда шизоидные тенденции соединяются с агрессивными импульсами, тогда все может быть.
«Тщательное планирование, за которым следует страшное насилие».
— На ум приходит Унабомбер, — сказала Сара Касагранде. — Одиночка, ненавидевший людей. Он мотивировал свое убийство борьбой за экологию, но хотел-то он прежде всего разрушения.
«Унабомбер тоже был технарем. Защитил докторскую диссертацию по математике. Тщательно все спланировал. И как много лет ушло на его поимку…»
— Я не утверждаю, что Курт похож на Унабомбера, — сказала Касагранде. — Это были серийные убийства, а мы с вами говорим о человеке, убившем свою жену.
«Если бы ты только знала».
— Если Курт убил Марту, то какой у него был мотив? Касагранде нервно рассмеялась.
— Ох уж эти предположения!
— Детектив Баллу думал, что дело раскрыть не удастся, и, возможно, он был прав. Но я пытаюсь доказать обратное, и мне нужна всесторонняя помощь.
— Вы говорили… о мотиве. Я бы сказала, что это — ревность.
— К кому?
— Возможно — а это уж явное предположение, — Марта с кем-то встречалась.
— Да, мне это говорили.
— Вот как?
— Эмили Пастерн.
— Эмили… — задумалась Касагранде. — Да, Эмили первая высказала такое предположение, хотя я и сама думала то же самое. Мы все заметили изменения в поведении Марты. Она казалась счастливее. В ней стало больше жизни. Она по-другому держалась, начала уделять больше внимания своей одежде.
— Ее гардероб стал сексуальнее? — спросила Петра.
— Нет. Марта всегда была сдержанным человеком. Даже после всех этих изменений до сексуальности ей было далеко. Но ее одежда стала более женственной — платья, чулки, духи. У нее была прекрасная фигура, но она скрывала ее под просторными свитерами. Черты лица у нее были замечательными. Ей совсем немного надо было, чтобы превратиться в очень привлекательную женщину.
— Сколько времени прошло между этими изменениями и убийством?
— Несколько месяцев. Четыре или пять. Впрочем, для всего этого могли быть и другие причины.
— Например?
— Возможно, пыталась оживить скучный брак. Но я не видела, чтобы эти изменения произвели какие- то перемены в супружеских отношениях.
— А какими были эти отношения?
— Платоническими.
То же слово использовала и Эмили Пастерн. Должно быть, в разговорах женщины пришли к такому заключению. С другой стороны, женщины эти были умны, внимательны, и Марту Добблер они знали лучше, чем Петра могла надеяться.
Она еще немного попытала Касагранде, но ничего, кроме вежливых отрицаний, не получила. События театрального вечера в ее изложении ничем не отличались от рассказа Пастерн.
— Спасибо, доктор.
— Надеюсь, вы его изобличите, — сказала Касагранде. — Если это он… то чем он сейчас зарабатывает на жизнь?
— Разработкой ракетных установок, — сказала Петра. — Систем слежения.
— Интересно, — задумалась Касагранде. — Он изыскивает способы разрушения.
ГЛАВА 42
У Айзека уже минут двадцать как болели глаза, но он откладывал перерыв, пока не закончил чтение «Джералд экзаминер».
Он дал самому себе задание на день: вернуться ко всем лос-анджелесским газетам и просмотреть выпуски от 28 июня. В случае с «Джералд» обращать внимание на фотографии, сделанные в морге.
В газетах было полно повторов, большинство преступлений — а их тут были сотни — относились к разряду краж, ограблений, нападений. С наступлением автомобильной эры аресту подвергались водители, управлявшие машинами в пьяном виде.
Он обращал внимание на убийства, которые происходили не в баре, не в результате семейной ссоры и были бы не связаны с ограблением. Те, что остались, были психопатическими: в начале века убивали китайских проституток; были и утопленники, и застреленные люди. Попадались даже жертвы с пробитыми черепами. Но эти преступления не были похожи на те шесть, что он имел в виду.
