несчастье, к сожалению, больше, чем можно было предполагать.
Мод тревожилась все сильнее. Теперь только она вспомнила о странном распоряжении Мака: «Не выходить из дому!» Она не понимала Мака. Садами она прошла в госпиталь и шепотом разговаривала с сестрами, ухаживавшими за больными. Здесь также царили тревога и растерянность. Мод поболтала немного с маленькими больными, но была так рассеяна, что ей не приходило на ум ничего занимательного. В конце концов она вернулась домой еще более встревоженная и взволнованная.
«Почему мне не выходить из дому? — подумала Мод. — Нехорошо со стороны Мака подвергать меня домашнему аресту!»
Она опять повозилась у телефона, но на этот раз безуспешно.
Потом она взяла платок: «Пойду посмотрю. Пусть Мак говорит, что хочет. Зачем мне сидеть дома? Именно теперь! Женщины, вероятно, напуганы и больше, чем когда-либо, нуждаются в утешении».
Однако она опять положила платок. Взяв из спальни телеграмму Мака, она в сотый раз перечла ее.
Но почему же? Почему, собственно говоря?
Разве катастрофа была так велика?
Да, но именно теперь она и должна быть на месте! Долг велит ей помочь женам и детям рабочих. Мод даже рассердилась на Мака и решила пойти. Она хотела знать, что, собственно, произошло. И все-таки она боялась нарушить странное распоряжение Мака. Какой-то затаенный страх шевелился в ее груди. Наконец она решительным жестом накинула желтый макинтош и повязала голову платком.
И пошла. Но у дверей ее снова охватило непонятное чувство страха. Ей казалось, что сегодня, именно сегодня она не должна оставлять маленькую Эдит одну. Ах, этот Мак, это он все натворил своей глупой телеграммой!
Она пошла за Эдит в «школу», закутала ее в пелерину, надвинула обрадованной девочке капюшон на светлые волосы.
— Я вернусь через час! — сказала Мод служанке, и они пошли.
По мокрой дорожке в саду прыгала лягушка, и Мод испугалась, чуть было не наступив на нее. Эдит ликовала:
— Ах, какая лягушечка, мама! Какая мокрая! Почему она выходит из дому, когда дождь?
День был тусклый, угрюмый, отвратительный.
На улице ветер усилился, косой дождь лил холодными струями. «А вчера еще было так жарко!» — подумала Мод. Эдит доставляло удовольствие перепрыгивать через лужи. Несколько минут спустя они увидели перед собой Туннельный город с его конторскими зданиями, трубами и лесом столбов с проводами. Серым и пустынным казался он в дождь и слякоть. Мод сразу заметила, что нет поездов с камнем. За много лет это было впервые! Но трубы дымили как обычно.
«Совсем не так уж вероятно, чтобы он был как раз на месте катастрофы, — подумала она. — Туннель так велик!» Но, несмотря ни на что, смутные и зловещие мысли бродили в ее голове.
Вдруг она остановилась.
— Послушай! — сказала она.
Эдит стала прислушиваться и взглянула на мать.
К ним доносился шум голосов. Вот уже показались люди, — серая тысячеголовая движущаяся толпа. Но сквозь туман нельзя было разглядеть, в каком направлении она шла.
— Почему эти люди так кричат? — спросила Эдит.
— Они взволнованы несчастьем, Эдит. Когда отцы всех малюток в опасности, матери, конечно, тревожатся.
Эдит кивнула головой и, подумав, сказала:
— Верно, это очень большое несчастье? Да, мама?
Мод вздрогнула.
— Я думаю, что большое, — ответила она, погруженная в свои мысли. — Очень большое! Пойдем скорее, Эдит!
Мод торопилась, ей хотелось… Да чего, собственно, ей хотелось? Ей хотелось действовать…
Вдруг она с изумлением заметила, что люди приближаются. Крик усиливался. Она увидела также, что телеграфный столб, только что стоявший на месте, упал и исчез. Над ее головой задрожали провода.
Мод быстро и взволнованно шла вперед, не обращая больше внимания на оживленные вопросы Эдит. Что они делают? Что случилось? Голова ее затуманилась, и на миг у нее мелькнула мысль вернуться и запереться дома, как приказал Мак.
Но ей показалось трусостью бежать от несчастных людей из страха перед зрелищем чужого несчастья. Если она и не принесет большой пользы, то все же хоть чем-нибудь да поможет. И ведь все знали ее — и женщины и мужчины. Они раскланивались с ней и оказывали ей небольшие услуги, куда бы она ни приходила! А Мак? Что сделал бы Мак, если бы он был здесь? Он был бы среди них!..
Толпа приближалась.
— Отчего они так кричат? — испуганно спросила Эдит. — И почему они поют, мама?
Да, в самом деле, они пели! По мере их приближения ясно доносилось дикое хриплое пение. Оно смешивалось с возгласами и криками. Это была целая армия, двигавшаяся плечом к плечу по серому пустырю. И Мод заметила, что отделившаяся от толпы кучка людей разрушила паровозик узкоколейки, закидав его камнями.
— Мама?..
«Что это? Мне не следовало выходить», — подумала Мод и в испуге остановилась. Но возвращаться было поздно…
Ее узнали. Она видела, как шедшие впереди жестами указывали на нее и вдруг свернули с пути в ее сторону. Она с ужасом заметила, что они бегом устремились к ней. Но ободрилась вновь, увидев, что в большинстве толпа состояла из женщин.
«Ведь это только женщины…»
Она пошла им навстречу, внезапно охваченная безграничным состраданием к этим несчастным. О боже, должно быть, произошло что-то потрясающе страшное!
Первый отряд женщин приближался, тяжело дыша.
— Что случилось? — крикнула Мод, и ее участие было искренним.
Но Мод побледнела, когда увидела выражение лиц этих женщин. Все они казались безумными, потерявшими власть над собой. Они были полуодеты, вымокли на дожде, зловещий огонь горел в сотнях глаз.
Мод не слушали. Ей не отвечали. Из искаженных ртов вырывался торжествующий и пронзительный вой.
— Все погибли! — кричали ей голоса на все лады и на всех языках.
И вдруг раздался возглас одной из женщин:
— Это жена Мака, убейте ее!
И Мод увидела, — она не поверила своим глазам, — что женщина в лохмотьях, в разорванной блузе, с перекошенным яростью лицом подняла камень. Камень просвистел в воздухе и задел руку Мод.
Она инстинктивно притянула к себе маленькую побледневшую Эдит и выпрямилась.
— Что вам сделал Мак? — крикнула она, и ее глаза, полные тревоги, блуждали вокруг.
Никто не слушал ее.
Рассвирепевшая толпа, вся дикая армия обезумевших людей, узнала Мод. Раздался дружный рев. Камни вдруг посыпались со всех сторон. Мод съежилась всем телом. Теперь она видела, что это было серьезно! Она повернулась, но везде были они, в десяти шагах от нее, — она была окружена. И в глазах всех, на кого бы ни обращался за помощью ее блуждающий взор, пылало то же пламя ненависти и безумия. Мод стала молиться, и холодный пот выступил у нее на лбу.
— Боже, боже, спаси мое дитя!
Но неумолчно вопил женский голос, словно пронзительный сигнал:
— Убейте ее! Пусть Мак поплатится!
И вдруг обломок камня с такой силой ударил в грудь Эдит, что она пошатнулась.
Маленькая Эдит не крикнула. Только детская ее ручка дрогнула в руке Мод, и она испуганными,
