злорадства.
Позади стоял их слуга Леон, старик китаец, которого все называли Лайон.[12] Лайон держал в руках чемодан и с растерянным выражением на дряблом, морщинистом лице смотрел поезду вслед.
Аллан вынул часы и кивнул.
— Жаль, — добродушно сказал он. — Лайон, мы вернемся в гостиницу.
То, что они опоздали к поезду, сказал Мак в автомобиле, огорчало его из-за Мод, — ведь ей, вероятно, предстоит много возни с упаковкой вещей.
Мод улыбнулась.
— Почему ты думаешь, — спросила она, не глядя на Мака, — что я вообще поеду с тобой?
Аллан удивленно посмотрел на нее:
— Я надеюсь, что ты поедешь, Мод!
— Я, право, не знаю, можно ли зимой ехать с Эдит. А без Эдит я ни за что не поеду.
Аллан задумчиво смотрел перед собой.
— Это мне не пришло в голову, — нерешительно произнес он, помолчав. — Правда, Эдит! Но я думаю, что все-таки это можно было бы устроить.
Мод не ответила. Она ждала. На этот раз он не отделается так легко!
— На пароходе ведь совсем как в отеле, Мод, — добавил Аллан после небольшой паузы, — я взял бы каюты «люкс», чтобы вам было удобнее.
Мод прекрасно знала Мака. Он не станет уговаривать, не станет просить поехать с ним. Он не скажет больше ни слова, но и не обидится, если она отправит его одного.
Мод видела, что он уже старается освоиться с этой мыслью.
Аллан задумчиво и разочарованно смотрел перед собой. Что ее отказ был лишь комедией, не приходило в голову ему, никогда не разыгрывавшему комедий и всегда изумлявшему Мод искренностью и простотой своей натуры.
С внезапным приливом нежности она схватила его за руку.
— Конечно, я поеду с тобой, Мак! — сказала она, ласково взглянув на него.
— Ну вот и хорошо! — ответил он, благодарно пожимая ей руку.
Мод преодолела свое дурное настроение, и от этого ей стало радостно и легко на душе. Она принялась оживленно и весело болтать. Говорила о Ллойде и его дочери.
— Этель была к тебе благосклонна, Мак? — спросила она.
— Она действительно была со мной очень любезна, — ответил Аллан.
— Какое она произвела на тебя впечатление?
— Она показалась мне очень непринужденной, естественной, даже немного наивной, словно ребенок.
— Вот как! — Мод рассмеялась. Она сама не могла понять, почему ответ Мака опять несколько восстановил ее против него. — Ах, Мак, хорошо же ты понимаешь женщин! Господи! Этель Ллойд — естественна! Этель Ллойд — наивна! Ха-ха-ха!
Аллан рассмеялся вслед за ней.
— Право, она показалась мне естественной! — уверял он.
Но Мод вошла в азарт:
— Нет, Мак, я не слыхала ничего более смешного! Эх вы, мужчины! На свете нет более неестественного существа, чем Этель Ллойд, Мак! Ее естественность — это ее величайшее искусство. Поверь мне, Мак, Этель очень хитрая, кокетливая женщина, и у нее рассчитано все. Ей хотелось бы околдовать всех мужчин. Поверь мне, я ее знаю. Ты обратил внимание на ее глаза сфинкса?
— Нет! — Аллан говорил правду.
— Нет?.. Она как-то сказала Мэбел Гордон: «Все говорят, что у меня глаза сфинкса». А ты находишь ее наивной! Боже мой, она ведь ужасно тщеславна, эта красавица. По меньшей мере раз в неделю ее портрет появляется в газете. «Этель Ллойд сказала то, Этель Ллойд сказала это». Она день и ночь рекламирует себя, совсем как Хобби. Даже своей благотворительностью она пользуется для рекламы.
— А может быть, у нее в самом деле доброе сердце, Мод? — вставил Аллан.
— У Этель Ллойд? — Мод рассмеялась. Потом вдруг заглянула Маку в глаза, держась за никелированные ручки мчавшегося автомобиля. — Этель действительно очень красива?
— Да, она красива. Но почему она так пудрится?
Мод была разочарована.
— Ты влюбился в нее, Мак? Как все другие? — тихо спросила она с притворным страхом в голосе.
Аллан рассмеялся и привлек ее к себе.
— Ты глупышка, Мод! — воскликнул он и прижал ее лицо к своей щеке.
Теперь Мод была довольна. Почему так раздражает ее сегодня каждый пустяк? Какое ей дело до Этель Ллойд?
Помолчав немного, она искренним тоном сказала:
— Может быть, у Этель в самом деле доброе сердце. Я даже верю этому.
Но, проговорив эти слова, она почувствовала, что в глубине души не верит в доброту Этель. Нет, сегодня она ничего не могла с собой поделать.
После обеда, поданного им в номер, Мод пошла спать, Аллан же остался в гостиной писать письма. Но Мод не удалось заснуть. Она с утра была на ногах и переутомилась. От сухого, жаркого воздуха в номере ее слегка лихорадило. Переживания дня, дорога, концерт, людская толпа, Этель Ллойд — все это опять завертелось в ее усталой голове. Она снова слышала музыку и голоса. Внизу гудели автомобили. Где-то вдали грохотали поезда подземки.
Едва она задремала, как ее разбудило щелканье в трубах парового отопления. Она слышала, как- подымался и тихо жужжал лифт. Через дверную щель виден был свет.
— Ты все еще пишешь, Мак? — почти беззвучно прошептала она.
— Go on and sleep![13] — ответил Мак.
Но его голос почему-то прозвучал таким басом, что она сквозь лихорадочную дремоту не могла удержаться от смеха.
Мод заснула — и вдруг почувствовала, что вся похолодела. Она очнулась в страшном беспокойстве, в непонятном страхе, стала вспоминать, что могло вызвать это ощущение холода, в тут же поняла. Ей снилось: она входит в комнату Эдит, и кто же сидит там? Этель Ллойд. Она сидит ослепительно прекрасная, с бриллиантом на лбу и заботливо укладывает маленькую Эдит, словно она ее мать…
Мак сидел без пиджака в углу дивана и писал. Скрипнула дверь, и Мод, еще полусонная, вошла в своем пеньюаре, жмурясь от света.
Ее волосы блестели. Она казалась цветущей и юной, как девушка, от нее веяло свежестью. Но глаза беспокойно блестели.
— Что с тобой? — спросил Аллан.
Мод смущенно улыбнулась.
— Ничего, — ответила она. — Я видела глупый сон. — Она уселась в кресло и пригладила волосы. — Почему ты не ложишься, Мак?
— Эти письма должны уйти с завтрашним пароходом. Ты простудишься, дорогая!
Мод покачала головой.
— О нет, — сказала она. — Напротив, здесь очень жарко. — Она смотрела на Мака теперь уже ясными глазами. — Послушай, Мак, — продолжала она, — почему ты не рассказываешь мне о своих делах с Ллойдом?
Аллан улыбнулся и медленно ответил:
— Ты меня не спрашивала, Мод. Да я и не хотел говорить, пока дело еще висело в воздухе.
— А теперь ты мне расскажешь?
— Конечно, Мод!
Он принялся объяснять ей, о чем шла речь. Откинувшись на спинку дивана, добродушно улыбаясь, он самым спокойным образом излагал ей свой проект, как будто он собирался строить всего лишь какой-нибудь
