– Это правда, – отозвался в трубке Жене.
Глава 56
Мой звонок застал Зину еще на рабочем месте.
– С вашей стороны, э, весьма галантно заручиться у дамы подтверждением ее намерений.
– Просто хотел узнать, не вымотала ли вас вечеринка.
– Меня? Никогда в жизни. Наоборот, я лопаюсь от избытка энергии. Хочу приготовить чего-нибудь вкусненькое – пицца, устрицы, салат, фрукты в вине.
– Женщина тоже может быть вкусной.
– О, и
В половине десятого я облачился в привычный для Эндрю наряд: серая майка, мешковатые серые брюки, спортивная куртка. Побрызгал на шею одеколоном Эндрю и вышел из дома.
На низком, цвета мокрого шифера небе не было ни одной звезды, тяжелый воздух пропитан влагой.
По Ла-Бри я выехал на Сансет. Залитый неоновыми отсветами бульвар пробуждался к кипучей ночной жизни, в которой сияющее марево огней так легко принять за свет надежды. В западной оконечности этот свет мерк, здания по обеим сторонам стояли мрачные, на погруженных в неясную полутьму перекрестках царило гнетущее спокойствие.
Неспешно ведя машину, около десяти вечера я въехал на пустынную, петлями поднимавшуюся по склону холма улицу Лириков.
Рондо-Виста была кладбищенски тиха. У дома Зины перед закрытым гаражом стояла принадлежавшая, по-видимому, хозяйке машина – розовый «тандерберд» пятьдесят восьмого года, весь в царапинах, с выгоревшим парусиновым верхом.
Окно комнаты мягко светилось. Готовит атмосферу?
Я выбрался из машины и направился к дому. У двери склонился к пустому цветочному горшку, с необъяснимым волнением идущего на первое свидание любовника нащупал рукой ключ.
Из дома доносилась негромкая музыка – ленивый перебор струн электрогитары, прекрасная романтическая мелодия «Лунатика» в исполнении Санто и Джонни.
Как Зина угадала? Я помнил песню с детства – она стала хитом, когда мисс Ламберт еще на свете не было.
Ключ легко повернулся в замке. Должно быть, она ждет внизу, в спальне, чтобы встретить меня насмешливым предложением познакомиться со своим зоопарком.
Я увидел ее в гостиной.
Стоявший в углу торшер заливал комнату призрачным голубоватым светом.
Театр.
Абсолютно голая, она лежала на кушетке, обнимая рукой высокую подушку. «Обнаженная Маха» Гойи. Широко раскрытые глаза полны страсти, изящное, совершенных пропорций тело плавает в жемчужной дымке. Розовые напрягшиеся на маленьких грудях соски кажутся несоразмерно большими, черные волосы разметаны. Разведенные в стороны ноги открывают взору светлый – краска? – треугольник. Другая рука расслабленно покоится на плоском животе.
До ноздрей донесся запах устричного соуса, хотя дверь в темную кухню была закрыта.
Значит, никакого вступления. Как, черт побери, выбраться из этого...
– Привет, – негромко проговорил я.
Она не ответила, не шевельнулась.
Я приблизился и склонил голову. Наши лица разделяло всего несколько сантиметров, когда глаза заметили идущую вокруг ее шеи полоску. Тонкая медная проволока так глубоко впилась в горло, что различить ее было почти невозможно.
Огромные в своей неподвижности голубые зрачки. Не страсть, не томная нега, а удивление. Последнее удивление.
Повернувшись, чтобы бежать, я почувствовал чьи-то крепко сжавшие мой локоть пальцы.
Боль от удара коленом в поясницу электрическим током обожгла позвоночник. Ноги подкосились.
На шею – на
Глава 57
Водителем присланной за Майло машины был Эрнест Бодри, красивый и невозмутимый угольно- черный тридцатилетний гигант, набожный баптист с жесткой щеткой подстриженных волосок к волоску усов и мощным, неохватным загривком, шершавой от частого бритья кожей напоминавшим поверхность асфальта.
Синий «форд» без номера, той же модели, что и у Майло, только поновее и намного чище, стоял у входа в полицейский участок. Держась вплотную к Майло, Бодри спустился с крыльца и открыл дверцу.
– Ты очень любезен, приятель.
Ответа Майло не услышал. Гигант хлопнул дверцей и уселся за руль.
