астматики не сидят за штурвалом реактивного самолета. С ростом количества неполноценных мы начинаем не жить, а терпеть. Вот почему Уилли не выдержал в туалете.
Он снял очки и протер их платком. В доме стояла полная тишина.
– Забавный коктейль, – сказал я. – Поп-философия и садистские радости.
– Что плохого в радостях? Где, как не в них, смысл нашего существования на этой планете?
В очередной раз Бейкер поднял руку со шприцем. Помощи ждать неоткуда, нужно попробовать хотя бы потянуть время. Время – единственное, чем я располагаю.
– Мелвин Майерс, слепой парень, который пытался жить нормальной жизнью, – в чем заключалась его вина? В том, что он разузнал нечто о Леманне? О присвоении им чужих денег и перекачке их в «Новую утопию»?
Широкая улыбка.
– Ирония судьбы. Деньги, предназначенные ущербным, в конце концов оказались использованными на более разумные цели. Нет, Майерс и школа – сплошная патетика.
– Майерс был интеллигентен.
– Опять патетика.
– Ущербная материя?
– Испорченное мясо тоже можно порезать и полить соусом, но к употреблению оно все равно не годится. Слепой не поведет за собой слепых. Им нужен поводырь, как пастух бестолковым баранам.
Он направил шприц вверх; брызнула струйка. Из туалета раздался звук спущенной воды, послышались шаги. Голос Тенни произнес:
– Нет уж, хватит с меня мексиканцев.
Указательным пальцем Бейкер постучал по стеклянному цилиндрику. Спасения нет.
Даниэл, Майло – как же вы смогли бросить меня?
– Уж не надеетесь ли вы на... – Тело мое начала сотрясать дрожь.
– Надежда не имеет к этому никакого отношения, – ответил Бейкер. – То, что вам известно, относится к области предположений, но не фактов. Нет свидетельств. Стерджис тоже остается ни с чем. Всякая игра когда-то должна закончиться. А сейчас мы проверим, насколько истинна ваша вера. Есть ли жизнь после смерти? Очень скоро вы узнаете это. Или, – он улыбнулся, – не узнаете.
– DVLL – вы решили выступить в роли новых дьяволов?
Шприц блеснул в свете лампы.
Подбородок Бейкера напрягся.
– Вы знаете иностранные языки? – раздраженно спросил он.
– Испанский. Изучал немного латынь в колледже.
– Я говорю на одиннадцати.
– Вы же столько путешествовали.
– Путешествия обогащают жизнь.
– Какой же это язык – DVLL?
– Немецкий. Когда речь заходит о принципах, варварские наречия не годятся. Нужна четкость, без всякой галльской манерности.
Замечание Зины о французском. Цитировала своего наставника.
Игла начала опускаться.
– Так что же это значит?
Бейкер молчал, лицо его стало мрачным, почти печальным.
– Хлорид калия? – сделал я третью попытку. – Добровольный палач. В тюрьме хотя бы предлагают транквилизатор.
– В тюрьме предлагают и последний обед, и молитву, и повязку на глаза, – проговорил вошедший Тенни. – Система насквозь лицемерна и хочет сыграть в гуманность. – Он громко засмеялся. – Система даже находит время на то, чтобы протереть место
– Не беспокойтесь. Разрыв сердца не заставит себя долго ждать, – утешил меня Бейкер.
– Прах возвращается к праху. Круговорот материи.
– Разумно. Очень жаль, что мы так и не смогли провести побольше времени в беседе.
– Приговор приведен в исполнение. – Я с трудом подавлял рвущийся наружу крик, раковой опухолью теснивший мне грудь. – В чем же моя вина?
– Ох, Алекс, – Бейкер вздохнул, – вы разочаровали меня. Вы так и не поняли.
– Не понял чего?
Он печально покачал головой.
