– Там нечего делать, амиго.
– Пляж-то остался.
– Если это можно так назвать. У них там по всему участку навалены доски, бетонные плиты и всякий мусор. За многие месяцы ни одного фильма или хотя бы рекламного ролика не сняли. Все, что сейчас здесь можно снять, так это фильм-катастрофу. Они, может, и крутые парни, но кое-кто теряет на этом большие деньги.
– Кто это 'они'?
– Корпоративный синдикат.
– И как долго все это продолжается?
– Почти год. – Сторож посмотрел назад, на строительную площадку. – Владелец умер, наследники перессорились и продали все какой-то ресторанной сети, специализирующейся на морепродуктах. Те, в свою очередь, продали ресторан холдинговой компании. Говорят, что собираются сохранить внешний вид, сделать его еще лучше и современнее. Но до сих пор я видел здесь только крутых парней в дорогих костюмах. Иногда они привозят бригаду мексиканцев, и те стучат молотками и сверлят пару дней, а потом на несколько недель опять тишина. Впрочем, платят мне они исправно, да и местных жителей не беспокоят. – Старик кивнул на трейлеры. – Хотя, конечно, было бы лучше иметь ресторанчик под боком, а не ездить на Малибу-роуд каждый раз, когда проголодаешься.
– Понятно, – сказал я, протягивая ему двадцатку. – Мне все равно хотелось бы взглянуть. У меня что-то вроде ностальгии по старым временам.
– Серьезно? Я думаю, там даже пляжные туалеты не работают.
– Обойдусь как-нибудь.
– Вот доживете до моих лет, тогда и для вас это будет иметь большое значение... Хорошая машина. Дорого обходится ее обслуживание?
– Не особо. Она хоть и старая, но крепкая.
– Прямо как я. – Он потянулся было к деньгам, но передумал. – Черт с ними, забудьте. Если кто спросит, скажите, что заплатили.
– Спасибо.
– Не благодарите. Просто не забывайте менять масло каждые две тысячи миль и продлите жизнь вашей старушке.
Я остановился к югу от строительной площадки, подальше от тяжелой техники. Несколько чаек клевали что-то в грязи, другие обосновались на жалких остатках крыши. Уцелевший шифер был полуразрушен солеными ветрами и загажен птичьим пометом. Впрочем, птиц такое положение дел вполне устраивало: они радостно и шумно дрались друг с другом за место на небольшом шиферном островке.
Я вышел, поправил бейсболку и неторопливо зашагал к океану, к кромке воды. Лежаков на пляже не обнаружилось, хотя раньше, помнится, ими был уставлен весь пляж. Сейчас, насколько хватало глаз, вокруг простирался только серый песок. Океан выглядел еще ленивее, чем вчера, волны наползали на берег медленно, словно клей, и так же неохотно уползали обратно. На берегу стояла еще одна хижина, белая, как будка спасателей, и по размерам не намного больше. На черной табличке, прикрепленной к двери под ржавым замком, той же кроваво-красной краской было написано:
Я пошел дальше вдоль изгороди из шиповника. На пляже стояли пять ярко-синих пластиковых будок, на трех написано 'М', на двух других – 'Ж'.
Я направился к пирсу Райской бухты. Несколько штормовых сезонов назад кое-какие конструкции разрушились, а выступающую часть смыло в океан. Пирс так и не восстановили. Теперь жалкие остатки железобетона, словно осужденные и приговоренные, были скованы цепью и походили на белый скелет. Пирс тоже служил приютом для галдящих чаек и одного величаво-горделивого пеликана, который сторонился шумных соседей.
Неожиданно яркий свет ударил мне в лицо, заставил прищуриться и надвинуть на глаза бейсболку. Серые облака изменили направление и поплыли в сторону Японии, оставляя за собой бледно-розовые следы, сквозь которые и пробивались лучи солнца. Будто рассвет решил наступить в полдень. Солнечное сияние казалось блестящим и почти жидким.
Даже грязная и заброшенная, бухта оставалась великолепной. Размышляя о том, какое богатство попало в руки Тони Дьюка и его соседей, я шел по побережью, надеясь получше рассмотреть владения местных жильцов. Но береговая линия резко поворачивала, и мне удалось увидеть только один дом – сооружение из стекла и дерева на сваях, приземистое и агрессивное, по форме напоминающее облако.
Звук открывающейся двери со стороны уборных заставил меня обернуться, а затем чей-то голос вопросил:
– Неплохо, правда?
В нескольких футах позади стоял жилистый человек с загоревшим лицом, поросшим щетиной. На нем были только мешковатые красные шорты, в руках он вертел цепочку для ключей. Мужчина был худощав и невысок, вены на руках вздулись, а колени деформировались от солевых отложений. Выглядел он лет на сорок, может, чуть старше. Жесткие, обесцвеченные перекисью, но с темными корнями волосы торчали над узким лицом, словно терновый венец. Острый крючковатый нос был намазан белым кремом от загара. На дряхлеющей шее висело ожерелье из ракушек. Щетина на подбородке выглядела такой же белой, как и крем на носу.
– Осматриваете космический корабль? – спросил человек, кивнув в сторону дома на песке. – Знаете, кому он принадлежит?
– Кому?
– Дэйву Деллу.
