– Ты возражаешь?
Салэндер постучал одним ботинком о другой.
– Нет. Просто не хочу, чтобы мои вещи попортили.
– Я лично это сделаю, Энди. А затем прослежу, чтобы все положили на место.
– Хорошо, мистер Стерджис. И тем не менее я могу узнать почему? Какое это имеет отношение ко мне?
– Нужно все тщательно проверить.
Узкие плечи Салэндера поднялись и опустились вновь.
– Понятно. Что ж, мне нечего скрывать. Теперь уже ничего не будет так, как раньше, правда? Я могу вернуться к работе?
– Когда у тебя заканчивается смена?
– В четыре. Потом начинаю убираться.
– Офицеры, возможно, еще будут там, когда ты приедешь. Ты ведь после домой поедешь?
– А куда еще? По крайней мере сейчас.
– Сейчас?
– Не знаю, смогу ли я оплачивать аренду полностью... О Господи, меня тошнит от этого. Она очень страдала?
– У меня пока нет заключения патологоанатома.
– Кто мог совершить подобное? Какой псих? Мистер Стерджис, у меня такое чувство, словно мир рушится...
– Да, это нелегко. – Майло посмотрел на проезжающие машины, по его глазам было трудно догадаться, о чем он думает. Затем детектив взглянул на меня.
– Эндрю, – начал я, – помнишь день, когда Лорен ходила обедать с матерью, а потом сказала, будто не хочет, чтобы ее контролировали? Не знаешь, что конкретно она имела в виду?
– Не знаю. Но нужно вам сказать: хотя она и была расстроена из-за миссис Э., Ло знала наверняка – мать ее очень любит.
– А как насчет отца? Он когда-нибудь приходил?
– Нет, и Ло про него не рассказывала. Просто замкнулась, когда я впервые о нем заговорил. Поэтому я предпочитал о нем не расспрашивать. Стало ясно: Лорен не выносит даже напоминаний об отце.
– А она не объясняла почему?
Салэндер покачал головой.
– Причин наверняка полно. Не все справляются с ролью отца.
– Значит, ты не знаешь, что именно Лорен подразумевала под контролем со стороны матери?
– Я подумал, произошла одна из обычных семейных неурядиц. Лорен не рассказывала ни о каких крупных скандалах в стиле Джерри Спрингера[12]. – Он потерся затылком о стену. – Как все ужасно, я это ненавижу.
– Что ненавидишь, Энди?
– Говорить о Лорен в прошедшем времени, думать, как она страдала... Я могу вернуться к работе?
– Шоу должно продолжаться? – заметил Майло.
Салэндер застыл.
– Это жестоко с вашей стороны, мистер Стерджис. Она была мне небезразлична, правда. Мы заботились друг о друге, любили выбираться вместе куда-нибудь. Только она не раскрывала мне душу. Что я могу сделать, если Лорен не распространялась о своей личной жизни? Я рассказал доктору все, что помню о том обеде. Она вернулась немного расстроенной, я постарался помочь ей выговориться. Лорен рассказала кое- что, но не все.
– Что именно она сказала? Вспомни ее точные слова.
– Вроде того, что она сама так далеко зашла и теперь ее никто не будет контролировать. Если задуматься, она, возможно, говорила и не о миссис Э. Я просто решил, раз они только что обедали вместе, то Лорен говорит о матери.
Он пододвинулся поближе к двери бара.
– Давай вернемся к ее исследовательской работе, – не унимался Майло. – Что ты знаешь о ней?
– Она связана с психологией, или мне это тоже просто показалось. Я так потрясен, что даже не знаю, что сказать.
– Когда началась ее работа?
Салэндер задумался.
– Сразу после начала семестра, два-три месяца назад. Или даже до начала. Не могу утверждать точно.
– Она работала пять дней в неделю?
– Нет, это была нерегулярная работа. Иногда Лорен работала каждый день, а потом отдыхала все
