пробудившейся скорбью, стряхнул с себя его руку.
– Пилар… мама… заботится о Лале… Лал! – рыдал он все громче и громче. – Лал… заботится о Лале!.. – повторял он, жалуясь скалистым вершинам.
Лал отбросил Борана в сторону и вышел из пещеры. Он прижал к своей груди мешок с останками Пилар и принялся баюкать его так же заботливо, как незадолго до того баюкал Реймона, защищая его от леденящего холода ночи. Его губы шевелились, и Реймон сквозь рев ветра смог расслышать обрывки скорбной песни.
Реймон рассержено повернулся к Борану.
– Ты! – воскликнул он. – Что ты наделал!
– Что я наделал? – ухмыльнулся Боран. – Посмотри лучше на себя, жалкий щенок.
Реймон злобно пнул его.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ну как же. Это чудовище – твой спутник. Ты обращаешься с ним как с равным. С равным! Такие выродки рождаются раз в поколение. Это уродливый символ того, что скрывается за пределами Тереу, в черных недрах Запрещенного города. Пока другие стремятся уничтожить его, ты объединяешься с ним! И это отношение, которое вызывает доверие и уважение к тебе? Я не удивляюсь, почему Солмак хочет твоей смерти. Разве ты сможешь быть достойным хранителем Солнечных ворот? Из всех детей солнца только у тебя брат – чудовище. Да ты сам откроешь ворота, чтобы впустить Луана. Ты сам пригласишь его набросить свою дьявольскую завесу на страну.
– Лжешь! – воскликнул Реймон, замахиваясь.
– Давай, – горько усмехнулся Боран, – покажи, какой ты храбрый. Ударь беззащитного.
– Беззащитного? – с горячностью ответил Реймон, попавшись на удочку. – Сейчас исправим. Знаешь что, – сказал он, – ты нам больше не нужен. Если я отпущу тебя, дашь мне слово, что вернешься к своим людям?
– А куда мне еще идти? – ответил Боран.
– Тогда уходи, – сказал Реймон и распустил веревки. Очутившись на свободе, Боран отскочил в сторону. Но побежал он совсем не в ту сторону своей страны. Сделав три больших прыжка, Боран достиг утеса, примыкавшего к тропе, находя пальцами рук и ног щели и выступы, невидимые глазу. Его проворное тело стремительно продвигалось наверх, к ровной поверхности.
За секунду перед тем, как беглец достиг вершины, раздался рев Лала. Огромный валун пролетел по воздуху и раскрошился об утес справа от Борана. Такой же огромный камень ударил слева. Но Боран бесстрашно карабкался, извиваясь по покатой скале под градом грохочущих и разбивающихся камней, и, наконец, забрался на пологую поверхность.
– Ты же сказал, что вернешься к своим людям! – негодующе закричал Реймон. – Ты дал мне слово!
– Ну-ка, пошевели мозгами, жалкий щенок, – напомнил ему Боран и рассмеялся. – Я ответил тебе вопросом, а не обещанием. Не давал я тебе слова, дурачок.
Разъяренный тем, что Боран его так легко провел, Реймон поднял камень и запустил его из всех сил. Не нанеся никому вреда, камень беспомощно отскочил от скалы, далеко не долетев до своей цели.
– Ты обманул меня! – закричал он.
– Тут мы квиты, – радостно парировал Боран, – потому что ты обманул меня с тем золотом, которое мне было обещано за вашу милую парочку. Но хоть мне и не удастся, к сожалению, доставить ваши головы к Солмаку, кое-что приятное для вас я все же могу сделать. Я могу предупредить его о вашем приближении. Могу помочь ему приготовиться к вашему приему. За это он меня и наградит!
Он легко побежал по склону, и вскоре его маленькая фигурка исчезла в клочьях низких облаков.
Все еще чувствуя себя дураком, Реймон повернулся к Лалу. Его суровое лицо никогда не было более грозным, он крепко прижимал к себе останки Пилар.
– Плохие… люди… – прошелестел он. – Люди ждать… Реймона… Лала… плохо… плохие…
Глава одиннадцатая
ЗАНА
На следующий день они миновали горы. Скалистый горный хребет еще прятал от взора жаркую, низко расположенную страну, но незадолго до полудня они пересекли его и стояли, всматриваясь в широкую, плоскую долину, которая, изгибаясь, уходила в туманные дали. В одном месте ее пересекала речка. Низкие участки были того же скучного желтого цвета, как и широкие отлоги на другой стороне. Только лишь где случайная ветряная мельница обнаруживала присутствие водоема, виднелся яркий всплеск буйной растительности, словно художник оставил на полотне случайный мазок. На раскаленном песке росли лишь тощие пальмы с сухими поникшими ветвями и зеленые кактусы.
Они шли, зной усиливался. Фляги с водой опустели, и путники с вожделением всматривались в ближайший источник, хотя и знали, что не осмелятся приблизиться к какому-либо поселку при свете дня: ведь стоило Лалу показаться людям, и новость разнесется по долине, подобно пожару. Вместо этого они решили укрыться в пальмовой рощице, которая отбрасывала редкую рассеянную тень и немного защищала от солнца.
Когда они тащились через пески к этой рощице, Реймон вдруг заметил, что Лал подволакивает ноги и немного покачивается при ходьбе.
– Что с тобой? С тобой все в порядке? – спросил он.
– Лал… устал… – признался великан смущенно.
Но его стоны и тяжелое дыхание говорили о большем. Только теперь Реймон осознал, что даже мощь Лала имеет свои пределы. Пересечение пустыни и переход через горы были достаточным испытанием, а вдобавок к этому битва в овраге. Кто знает, насколько сильно он был изранен?
