Данмора, Джесс увидела на платформе встревоженную мать в коричневом пальто из искусственного меха. Эбби лихорадочно крутила головой, разглядывая каждый вагон в поисках дочери.
– Джесс! – крикнула она, заметив дочь, сошедшую на платформу, бросилась к ней и схватила за руку. – Я так волновалась. Звонила тебе на мобильный, но ты не отвечала…
Джесс с укором посмотрела на мать, призывая ее замолчать, но Эбби была слишком обрадована появлением дочери и не осознавала, что устраивает сцену на публике.
– Успокойся, мама! – раздраженно бросила Джесс. – Я тоже звонила, хотела предупредить, что задерживаюсь, но тебя не было дома, а автоответчик был выключен.
Стараясь вырваться из объятий матери, Джесс проводила взглядом парня из их школы, который спустился с платформы и направился к пешеходному мосту. Она подумала, что больше он ей никогда не улыбнется. Ведь мать только что на его глазах продемонстрировала, что Джесс еще ребенок, которого нельзя оставлять без присмотра. А взрослые парни не обращают внимания на сопливых девчонок.
– Почему ты не отвечала на звонки? – строго спросила Эбби.
– Не слышала, – буркнула Джесс.
– Наверное, у тебя орал плейер, потому и не слышала. Ты хоть представляешь себе, как я переволновалась?
– Мама, ради Бога, все смотрят, – прошипела Джесс. – Ты сейчас не на телевидении.
Домой они ехали молча, даже звучавшие из приемника мелодии и шутки диск-жокея не могли растопить образовавшийся между ними лед.
Эбби, испытывавшая чувство вины за свой экскурс в прошлое в обществе Джея, возвращаясь домой, размышляла, рассказать ли об этой встрече Тому. А когда приехала домой и обнаружила, что Джесс еще не вернулась из школы, она помчалась на вокзал, рассердившись на дочь за то, что та не позвонила и не предупредила, что задерживается.
«Что же происходит с Джесс?» – с горечью думала Эбби. Вместо ее доброй, улыбчивой дочери она теперь видела перед собой раздраженную, угрюмую девицу, которая огрызалась на любую фразу матери. Что же она, мать, делает не так? А может, у дочери какие-то серьезные проблемы?
Когда они приехали домой, Эбби еще раз попыталась наладить отношения с дочерью.
– Как дела в школе? – миролюбиво поинтересовалась она.
Джесс вспомнила о том, каким отвратительным был день.
Да еще этот дурак, мистер Хаттон, обвинил ее в наплевательском отношении к команде. И уж совсем обидные слова она услышала от мальчишек. Разве она виновата, что такая высокая, худая и плоскогрудая? Джесс захотелось спросить у матери, какой она была в ее возрасте. Но красивая, уверенная в себе мать наверняка не поймет ее. Откуда она может знать, что чувствует ее дочь? Мать всегда говорит, что хотела бы иметь грудь поменьше. Господи, какая несправедливость!
– Нам очень много задали, – ответила Джесс, и это было истинной правдой. – А как можно готовиться к экзаменам, если столько задают? – Она рывком распахнула дверцу холодильника, вытащила сыр и стала делать бутерброд.
Эбби почувствовала облегчение. Похоже, никаких особых причин в плохом настроении дочери нет, просто им в школе слишком много задают на дом.
– Учителя не задавали бы столько, если бы не считали, что вам это только на пользу, – произнесла Эбби назидательным тоном жены заместителя директора школы. – И зря ты ешь бутерброд, перебьешь аппетит и не захочешь обедать.
– А у меня нет времени на обед, – огрызнулась Джесс. – Пойду делать уроки. – С этими словами она направилась к лестнице и стала подниматься наверх.
– Извини, Джесс! – крикнула ей вслед Эбби, запоздало осознав свою ошибку. – Я только хотела сказать, что учителя задают вам сейчас так много, чтобы у вас потом было время перед экзаменами… я понимаю, что тебе сейчас трудно, но потом…
В ответ она услышала, как хлопнула дверь в спальне Джесс.
Тогда Эбби принялась готовить любимое блюдо Джесс, вегетарианскую лазанью, для чего требовалось довольно много времени. Эбби решила, что если уж она не может спокойно поговорить с дочерью и объяснить, как сильно она любит ее, то должна делом доказать свою любовь.
Нетронутая лазанья остывала на столе, хотя Эбби несколько раз звала дочь обедать. Отчаявшись, Эбби ушла в гостиную. Когда домой пришел Том, Эбби ела хрустящий картофель, вредный для ее фигуры, и смотрела по телевизору «мыльную оперу».
– Как прошел день? – спросил Том, швырнув в кресло пухлый портфель.
– Ох, и не спрашивай. – Эбби уже собралась было рассказать мужу о своей чокнутой клиентке, о том, как Джесс расстроена тем, сколько им задают, о том, что ей не удается найти общий язык с дочерью, о неожиданной встрече со старым другом… Однако Том не дал ей ни единого шанса. Он просто начал рассказывать о том, как прошел день у него.
– Устал, – сообщил Том, развязывая галстук и бросая его в кресло, где уже валялся портфель. – Какие- то идиоты включили пожарную сигнализацию, и мы долго не могли отключить ее. Похоже, эта дорогостоящая система, которую мы установили в прошлом году, барахлит, так что придется вызывать представителей компании, которые ее монтировали. – Том плюхнулся в пустое кресло. – А Джина, ты ее знаешь, новая учительница физики и математики, заявила мне, что не справляется с детьми и намерена подать заявление об уходе. Оказывается, она не думала, что обучение детей такое трудное дело. А Бруно, как нарочно, каждый раз, когда возникают проблемы, берет выходной. Хитрый, черт. Получает зарплату директора и живет спокойно, а я получаю зарплату заместителя, но все вопросы приходится решать мне. – Том устроился в кресле поудобнее и поискал взглядом телевизионный пульт. – Что у нас на ужин?
Досчитав про себя до десяти, Эбби уже спокойным голосом ответила:
– Овощная лазанья. – Она отправилась на кухню, отрезала для Тома кусок лазаньи и сунула его в микроволновку, громко хлопнув дверцей. Когда лазанья разогрелась, Эбби добавила к ней немного салата-
