бактерий и битых стекол на дне, а мой сын ликовал, отважно исследуя черную трубчатую пещеру водостока под дорогой. Червяки, упорно цеплявшиеся за жизнь, приводили его в восторг, да и к слизням он относился с не меньшим пиететом.
– Не знаю, Джей. Думаю, та птичка так сильно ударилась о стекло, что сломала… крылья, – сказала я, и у Джея задрожали губы от несправедливости жизни, от беспощадности ее наугад направленной кары. – Проходите в дом, пожалуйста, – обратилась я к Рослин. – Я так благодарна вам за внимание к Джею.
– Нет-нет. – Она отступила. – Меня отбивные ждут!
Сейчас, глядя вслед затормозившей в конце улицы машине, я угадала в штуковине на заднем сиденье очертания детского креслица.
– А ее мужа зовут… Берк, верно? – спросила я у Рут. – Это что же, и прозвище заодно? [22]
– Угу, уменьшительно-ласкательное. От Берсерка [23] .
– Не может быть.
– Не может. Сокращенное от Беркшир. – Рут ухмыльнулась.
Я любовалась домом Лоуренсов – вне всякого сомнения, самым большим в квартале, с симметричными колоннами по обе стороны крыльца и застекленным от пола до потолка вторым этажом. На лужайке росла гигантская магнолия, а полукруглую клумбу обступили рододендроны.
– Красивый у них дом, – сказала я.
– Не в пример нашим хибарам, в их резиденции… – Рут понизила голос до театрально-почтительного шепота, – потолки высотой три с половиной метра и паркет повсюду! ЧГШ, на моем языке. Чертов гребаный шик.
– Но во дворе чаще всего только одна машина.
– Берк редко бывает дома. Он бухгалтер, офис в центре города, дорога в один конец – три четверти часа. А как только где-нибудь открывается охотничий сезон, Берк уматывает и на все выходные.
– А сколько их малышу?
Вопрос озадачил Рут:
– Малышу?
– Я заметила детское креслице у нее в машине.
Рут рассмеялась.
– Ну да, конечно. «Малыш» по имени Дэвид учится в седьмом классе. Старшие, Уильям и Трей, соответственно в девятом и двенадцатом. Этих двоих отправили в пансион для мальчиков – в альма-матер Берка, ясное дело. Впрочем, Рослин и в голову не пришло бы возражать.
– Откуда же детское кресло в машине?
– Рослин на добровольных началах возит малышей из «Дома детства».
Я уже слышала о «Доме детства», известном во всем штате учреждении по усыновлению сирот, со штаб-квартирой в Гринсборо.
– Ее сыновья, можно сказать, выросли, дома бывают редко, а материнский инстинкт Рослин по- прежнему в пышном цвету. Вот она и возит младенцев из роддома, от матерей-отказниц, в «Дом детства», где их ждут приемные родители. Странно, как это твои дети еще не учуяли Рослин. Она ведь типичный Крысолов.
– То есть?
– То и есть. Она из тех женщин, перед которыми дети не в силах устоять. Их к ней будто магнитом тянет. Мои, к примеру, от нее без ума. А что удивительного? На Хэллоуин она одевается ведьмой, детей встречает настоящими подарками, и на ее крыльце зубастая тыква механическим голосом орет: «С Хэллоуином вас!» В Рождество она приглашает всех окрестных ребят печь домашнее печенье. Она покупает им лотерейные билеты, всегда держит наготове пластырь и собирает этикетки от лапши быстрого приготовления, чтобы обменять на видеокассеты для школы. В ожидании Трея, уже на девятом месяце беременности, Рослин в качестве подарка на день рождения повезла своего старшего, Уильяма, и шестерых его друзей посмотреть в «Колизее» выставку всякой аномальной живности.
– Бог ты мой! – Я очень живо вспомнила ошметки сдутых воздушных шаров, месяцами после дней рождения свисавшие с люстр в нашем прежнем доме, и призналась: – Геном устройства праздников природа меня обделила.
– Аналогично, – отозвалась Рут. – Ты выдала определение посредственности.
– Тебя послушать, так я должна возненавидеть эту Рослин.
Рут высыпала плошку зернистого удобрения в яму и выпрямилась. Ее ответ прозвучал задумчиво:
– Все дело в том, что Рослин нельзя
Я рассмеялась, а Рут и не подумала.
– Вообрази, Рослин пользуется только полотняными салфетками, – восхищенно прошептала она. – И гладит его нижнее белье. И еще я собственными ушами слышала, как Рослин сказала: «Берк любит, чтобы я пользовалась только 'Шанелью № 5'». Рослин не способна причинить вред. – Рут утрамбовала землю вокруг ствола вишни и повторила, покачав головой: – Не любить Рослин Лоуренс нельзя. Зато Берк… Берк – другое дело.
– Мы с ним познакомились на прошлой неделе. Он сам представился, в зоомагазине. – Я скорчила физиономию. – Мама прислала Джек» энную сумму – на какую-нибудь зверушку в качестве презента по случаю переезда.
Рут глянула на меня с кривоватой усмешкой.
– Да уж, наслышана, огромное вам спасибо. Теперь Грейсон меня терроризирует. Подавай ему животное – и все тут. Не дай бог отстать от Хендерсонов. Попугая купили?
Я кивнула. Оплакивая мертвую птичку, обнаруженную во дворе Лоуренсов, Джей настоял на приобретении изумрудного попугайчика, прозвав его Питом прежде, чем деньги оказались в кассе.
– А Берк что там делал? Кости для охотничьих псов покупал?
Догадливость Рут меня поразила.
– Точно!
– У него целая псарня где-то за городом.
– Знаешь, что он сказал? Сначала спросил у Джея, не хочет ли тот собаку. Дескать, каждому парню нужна собака. Нет, каково? Джею всего-то четыре! Лично я подумывала о ком-нибудь попроще даже попугайчика. Чем, к примеру, хамелеон плох? Или рак-отшельник?
Рут хохотнула.
– А потом,
Припорошив землю вокруг деревца сухой хвоей, Рут распрямилась. Ее волосы ощетинились оранжевыми иголочками, будто зубочистками. Выглядела она смешно, но лицо ее было серьезно, а в голосе сквозило презрение.
– Однажды в парке женщина выгуливала песика, он выскочил на дорогу и попал под машину. Кишки наружу… жуткое зрелище. Хозяйка, понятно, в истерике, бросается к несчастному животному, пытается поднять. Тут из дому выходит Берк, оглядывает песика и интересуется: «Хотите, пристрелю?» – Рут скривилась. – А собака-то, кстати, выжила. Через несколько месяцев хозяйка нам своего любимца
