Рада Гэнди лишь покачала головой:
— Вам двоим нужно поговорить.
Он хотел было настоять, но потом раздумал.
— Садись, Гэнди. Принести тебе чего-нибудь? Есть сидр. — Он потянул ее к дивану. — И пиво из корнеплодов.
— Нет, спасибо. — Рада кивнула на свою украшенную деревянными бусинами сумочку, которую он теперь заметил на валике дивана. — Я с причастием.
— Правда? — Успех почувствовал укол разочарования. — Тогда ты здесь только по делу?
— Я здесь по многим причинам, всех ты не знаешь. — Она игриво хлопнула его по руке. — И поддерживать души в единении — это зов сердца, а не долг, мой дорогой мальчик.
Она уселась на диван рядом со своей сумочкой, а он устроился в дубовом кресле напротив. Том самом, что когда-то было его единственной мебелью во всем доме.
— Надолго к нам? — Рада вытащила три курильницы и поставила на стол из вишневого дерева, который Утеха заказала из Провиденса.
— На неделю. — Успех видел коллекцию курильниц Рады Гэнди, но не слышал, чтобы три использовались для двух человек. — Присоединюсь к отряду в лесу Клойса. Это будет легкая работа — просто наблюдать за ростом деревьев.
Нет, все-таки три — это слишком. В конце концов, он принимал причастие довольно часто с другими пожарными.
— Мы не ждали тебя так скоро. — Она вытащила из сумочки алюминиевую коробку с печатью Совершенного Государства. — Ты приехал не в поезде.
— Нет.
Гэнди выбрала из сумки квадратик причастия, поднесла его ко лбу, кончику носа и губам, поместила на край курильницы, взглянула на Успеха, но ничего не сказала.
— Только «нет»? — спросила она наконец. — И все? Успех вручил ей кувшин со спичками, хранимыми специально для ритуального единения.
— Это ведь отец просил тебя узнать?
— Я стара, Преуспевающий. — Рада криво улыбнулась. — И заслужила право быть любопытной.
Она проделала все то же самое со вторым квадратиком причастия.
— Да. Но он
— Как обычно. — Рада положила в курильницу третий квадратик. — Но ведь все понимают это стремление души Дара.
Она выбрала спичку и чиркнула ею. Теперь настала очередь Успеха ждать.
— Ты разве не собираешься спросить меня о поезде?
— Собиралась, но, раз ты что-то скрываешь, не буду. — Рада поднесла огонек, и квадратики мгновенно загорелись. Масло в них пылало ярко-желтым огнем. — На самом деле мне все равно, Успех. Я просто счастлива, что ты вернулся живым и здоровым. — Она задула огонь, оставив причастия тлеть. — Проведи побольше времени с нами.
Успех смотрел, как курился дым в неподвижном воздухе дома. Потом, чтобы угодить Раде Гэнди и восстановить связь с деревней, он наклонился вперед и глубоко вдохнул. Дым, наполнивший ноздри, сначала оказался едким, но был легче и намного слаще, чем удушающий смог пожаров. Усевшись обратно в кресло, он ощутил тонкие акценты: дрожжевой аромат пекущегося хлеба, легкий запах свежеспиленного дуба и намек на аромат солнечного света, который можно ощутить, снимая сухую рубашку с бельевой веревки. Почувствовал, как дым причастия наполнял голову и проник в душу. Как всегда, он приобщал Успеха к драгоценной земле и дому, где его семья начала новую жизнь, к аккуратной ферме Люнгов, родному поселению и, конечно, к женщине, любившей его больше, чем это когда-либо удавалось его родной матери. Привязывал к суровому отцу, который не мог помочь Успеху, к честному Хитрецу Саватди и щедрой Лепестку Бенкльман, забавному Воле Самбусе, стойкой Мире Тоба и ко всей семье Велез, которые всегда были столь щедры к нему. И да, даже к его дорогой Утехе Роз Джорли, которая его покидала, но все равно оставалась жительницей Литтлтона.
Успех вздрогнул, заметив, что Рада Гэнди смотрит на него. Она, несомненно, старалась понять, полностью ли он ощутил единение.
— Спасибо, — сказал он, — за всю еду. Рада довольно кивнула:
— Не за что. Мы просто хотели показать, как гордимся тобой. В конце концов, это твоя деревня и ты — наш Преуспевающий. И мы хотим, чтобы ты всегда был с нами.
Успех нервно улыбнулся. Почему всем казалось, что он собрался куда-то ехать?
Рада нагнулась к нему и, понизив голос, произнесла:
— Но должна сказать, это было больше, чем маленькое кулинарное состязание. — Она улыбнулась. — Мы спорили, какое из блюд ты съешь первым.
— Спорили? — Успеху польстила мысль о том, что полдюжины женщин соревновались, желая угодить ему. — И что выбрала ты?
— Увидев все, что было в холодильнике, я подумала, ты начнешь с пирога. В конце концов, рядом не было никого, кто мог бы помешать.
Успех рассмеялся:
— Я съел только пирог. Но никому не говори. Женщина приложила палец к губам и улыбнулась.
— Это ведь девочки Велез испекли пироги?
— Там был только один — с яблоками. По крайней мере так сказала Колокольчик.
— А я нашел два: яблочный и персиковый.
— Правда? — Гэнди уселась обратно на диван. — Должно быть, кто-то еще приходил после нашего ухода.
— Наверное, это Утеха, — сказал Успех. — ДиДа говорил, она заходила. Я ожидал найти записку.
— Утеха была
— Она живет здесь. — Успех закинул пробный камешек. — По крайней мере все ее вещи здесь.
Гэнди глубоко вдохнула над курильницами и на несколько мгновений задержала дыхание.
— Я беспокоюсь о ней, Преуспевающий, — сказала она наконец. — Она не участвовала в единении с тех пор, как погиб Вик. Она замкнулась в себе, а когда мы приходим навестить ее, то «приветлива», как кирпич. Есть горе, а есть жалость к себе, Преуспевающий. Она говорит о том, чтобы продать ферму и уехать отсюда. Мы потеряли бедного Виктора, но не хотим потерять и ее. Литтлтон не будет прежним без Джорли. Когда увидишь ее, что бы вы двое ни решили, передай ей мои слова.
Успех едва удержался от тяжелого вздоха, но причастие настроило его на благожелательный тон. Если жители не будут помогать друг другу, никакого Совершенного Государства не получится.
— Сделаю все, что смогу, — сказал он натянуто.
— О, я знаю, ты сможешь, мой дорогой мальчик. Верю всей душой.
XI
Вещи не меняются. Меняемся мы сами.
Благородный Грегори сидел рядом с Успехом на кровати в грузовичке Саватди. Они оба уселись против хода движения и теперь смотрели, как клубится пыль позади. Хитрец и Нгонда ехали рядом. Когда грузовичок вырулил на дорогу Голубая Долина, Успех не мог удержаться, чтобы не посмотреть на выражение лица Благородного Грегори. Естественно, грязная колея кишела ухабами, но мальчик подпрыгивал так высоко, что Успех опасался, как бы тот вообще не вывалился на дорогу. Он даже Хитреца заставлял нервничать, а ведь старый фермер отличался слоновьим спокойствием, правда, раньше он не подвозил внешних, а потому продолжал оглядываться на пришельца через заднее окошечко.
