Поцеловав отца в щеку, она выскользнула из комнаты. На пороге она остановилась и сделала учтивый реверанс.
— Приятного вам дня, лорд Сомертон.
— И вам того же, леди Эмма.
— Я еду в Венецию! Ура!
— Прекрасно, — сказал Сомертон и быстро вошел в комнату. — Так ты уже знаешь, где Софи?
— Я ожидал подтверждения, что не ошибся в своих предположениях, — сказал Николас и поднялся навстречу другу.
— Они оказались верными. — Энтони прошел к буфету и налил себе виски. — Будешь?
— Пожалуй, откажусь.
Сомертон засмеялся:
— Я слышал от Жанетт, что ты на днях слегка перепил.
— Никогда больше не смогу даже смотреть на спиртное! Особенно на бренди.
— Как ты думаешь, почему я пью виски? С бренди у меня связано одно весьма неприятное воспоминание. С тех пор мой желудок отказывается его принимать.
Николас подождал, пока Сомертон сядет, перед тем как начать его расспрашивать.
— Куда именно Софи отправилась?
Сомертон дал ему адрес ее матери на площади Санта-Марина.
— Ее мать находится на содержании у некоего графа, так что Софи, вполне возможно, найдет себе какое-то иное жилье к тому времени, как ты приедешь.
— Ты не сумел ее остановить?
Сомертон усмехнулся и покачал головой.
— Ты же не мог уговорить ее выйти за тебя. — Немного помолчав, приятель продолжил: — Ей кажется, что она поступает правильно. Я пытался убедить ее не уезжать хотя бы из Англии, но она меня не послушала.
Николас вздохнул.
— Она могла бы прийти ко мне за советом.
— Нет, она считала, что должна уехать.
С деньгами его отца. То, что Софи могла поступить так, не шло у Николаса из головы. Он чувствовал, что она предала его своим поступком. Понятно, что у девушки не хватало собственных средств, но она могла бы взять деньги у него.
Когда они вернутся, он отдаст герцогу все до последнего пенни. Как только Софи объяснит ему, почему она пошла на это.
— Скажи мне, Сомертон, — сказал Николас и надолго замолчал, — ты думаешь, я смогу убедить твою сестру вернуться домой?
— Она считает, что принесет тебе лишь несчастья, Николас.
Тот вздохнул.
— Я много раз повторял ей, что репутация для меня ничего не значит.
— Николас, ты знаешь, чего Софи боится больше всего?
Он задумался, но, насколько ему помнилось, девушка опасалась лишь того, как бы в обществе не узнали, кто ее отец.
— Своего папашу?
— Не совсем. — Сомертон покачал головой. — Она бы меня убила, если бы узнала, что я вот-вот тебе открою. Всю свою жизнь сестра чувствовала себя брошенной теми, кого любила. В первую очередь отцом, который никогда не признавал того, что она — его дочь. Затем ее «любящей» матерью, которая оставляла Софи заботам нянек и гувернанток для того, чтобы ублажать очередного покровителя, пока ему не надоест. Я тоже приложил к этому руку. Виделся с сестрой, когда мне было это удобно, а не тогда, когда она во мне нуждалась.
— У нее есть хорошие подруги, — напомнил ему Николас.
— Все они теперь замужем, и у каждой своя жизнь.
Николас помнил одиночество, что увидел в ее серых глазах.
— У нее был я.
— Ах да, конечно. Ты. Маркиз и будущий герцог. С какой стати, по мнению Софи, такой мужчина, как ты, должен брать ее в жены? Чью-то побочную дочь?
— Я несколько раз предлагал ей выйти за меня. И всякий раз она мне отказывала.
— Ее можно понять! — Сомертон выругался сквозь зубы. — Она не хочет причинять тебе вред, не хочет, чтобы ты бросил ее потому, что брак с ней испортит твою репутацию, не хочет видеть, как ты умрешь, оставив ее с разбитым сердцем и в безутешном горе. И снова в одиночестве.
— О чем ты говоришь?
Сомертон рассказал ему, что, держа Николаса за руки, сестра видела лишь черноту, как в случае с леди Кантуэлл незадолго до смерти.
— Она серьезно так думает?
— Да. Так как ты сможешь убедить ее вернуться домой?
Николас усмехнулся:
— Привезу с собой свое секретное оружие.
Приятель рассмеялся:
— Эмма! Ну конечно. Ребенку она не сможет отказать.
— Я тоже так подумал. Как только Эмма скажет ей, как сильно она хочет видеть Софи своей мамой, той ничего не останется — только согласиться вернуться в Лондон и выйти за меня. Я так думаю. Кроме того, если мне действительно в скорости суждено умереть, то Эмме срочно нужна мать.
— Дьявольски хитро, Николас, — с усмешкой сказал Сомертон. — Мне этот план определенно нравится. И кстати, сообщи ей, что я уже уведомил леди Селби, что Софи — моя сестра по отцу. Уверен, эта дама за пару дней разнесет сплетню по всему свету. К тому времени как вы с ней вернетесь, все уже будут знать.
— Возможно, Софи не понравится то, что ты сделал, — осторожно заметил Николас.
— Привези ее домой, а я уж как-нибудь вытерплю гнев моей сестры, когда она вернется.
— Именно так я и поступлю.
После почти четырехнедельного плавания, когда тошнота по утрам только усиливалась с каждым днем, Софи была несказанно рада ступить на твердую землю. Мать встретила ее у доков, прибыв на гондоле, принадлежащей ее покровителю.
Девушка огляделась. Увы, при виде города, хранящего самые сокровенные воспоминания, она не ощутила того воодушевления, на которое рассчитывала. И была вынуждена зажать нос платком. От ужасной вони ее бросило в пот. А эта изнуряющая, влажная духота! Определенно, Венеция зимой ей нравилась куда больше, чем сейчас.
К счастью долго вдыхать «аромат» каналов ей не пришлось — мать жила неподалеку от порта. К жилищу графа пришлось пробираться по узким кривым переулкам. Софи успела забыть, как близко друг к другу стоят тут здания. Раскинув руки, она могла дотянуться до домов по разные стороны дороги.
— Я все еще не могу поверить, что ты здесь, дорогая, — сказала ее мать, открывая перед ней дверь.
Софи улыбалась. Анджелина встретила дочь тепло, и ее радость при встрече, кажется, была искренней.
— Я немного удивлена. Прошло уже несколько месяцев, а ты все еще с этим графом. Не похоже на
