Микита:
— Открой ротик чуть пошире. Успокойся. Тебе понравится, обещаю.
Все происходило жутко медленно. Микита пододвигалась все ближе, я чувствовал. Тепло ее дыхания касалось моего лица, грудь скользила по руке. И тут она как поцелует меня прямо в губы. Поцелуй оказался такой нежный. Все шло совсем неплохо, пока она не пустила в ход язык.
Я:
— Нннтыничегоненннговориланннпроннязык!
Микита замерла. Я смог вдохнуть.
Микита:
— Что это было?
Я:
— Ты ничего не говорила про язык!
Микита:
— Но все тащатся от моего языка! Учись, как надо целоваться по-настоящему, а то смысла нет.
Лидия:
— Они же всего-то в седьмом классе, на что им язык?
Микита:
— Засохни, подруга, тебе-то откуда знать? Дай мне сделать дело. Ты же не хочешь, чтобы у тебя был голубенький братик?
И снова засунула свой язык мне в рот. Горячий и слюнявый, гадость. Я попробовал вывернуться, но она меня только сильнее притиснула к дивану и при этом мычала и чмокала, словно влюбленный зомби. Ее язык мерзкой змеей елозил мне по губам. Я представил себе Поппи, ее желтые как солнце волосы, и мне стало теплее.
Тут кто-то как схватит меня за руку. Я дернулся. Оторвут ведь на фиг.
Лидия:
— Микита.
Микита:
— Расслабься. Дай сюда.
Ущипнула меня и засунула мою руку себе в трусы. Я ощутил под пальцами волосы. Стало колко и щекотно. Тогда все и слетело с катушек. Чем хочешь клянусь, мне сделалось плохо. Она прижала мой палец к своей «тото», там было влажно и пружинило, потом прижала другой палец, и следующий, а потом принялась моей рукой гладить себя по этому месту. Чмокала губами и жарко сопела мне в лицо. Я ничего не мог поделать. Ненавижу все, что похоже на вишни. Меня затошнило, как на море в качку.
Я:
— П-п-перестань! Лидия, п-п-помоги! П-п-прогони ее!
Лидия:
— Хватит с него. Он задохнется!
Микита:
— Это я скажу, когда хватит, Хламидия. Кончай брыкайся, чел! Я думала, тебе урок нужен.
Я:
— Я передумал. Слезь с меня!
Я поднатужился и спихнул ее. Взгляд у Микиты был сонный и тупой, и она тяжело дышала, будто с кем подралась. Джинсы расстегнуты, вцепилась мне в руку, а ладонь моя у нее в трусах. Я еле выдернул. Кожа зудела от волос, пальцы мокро блестели. Хотелось умереть.
Микита:
— Неплохо для новичка. Только зубы не облизывай, девушки этого не любят. Еще попытка?
Я:
— Отстань! Ни за что! Отвали от меня!
Я смылся, пока она снова меня не зацапала. Вымыл руки и губы. Облегчился, но вышло как-то странно, наверное, Микита мне что-то повредила. Лидия должна была остановить ее. Я сам должен был не даваться ей в лапы. Плохая была идея. Если Поппи узнает, что я лизался с другой девчонкой, она точно со мной порвет.
Я:
— Тупая сучка! Гадина!
Микита поджидала у двери ванной. Улыбалась словно безмозглая жирная жаба.
Микита:
— Мы еще не закончили, это только первое занятие. Я подняла твою штуку? Как там у тебя, свербит?
Я:
— Нет!
Лидия:
— Что ты несешь, он еще маленький. Оставь его в покое.
Микита:
— А ты ему кто, мамочка? Если сама еще ни с кем, не думай, что все такие. Доска — два соска.
Лидия:
— По крайней мере, мой парень — не убийца.
Все замерло. Лидия резко захлопнула рот, но было слишком поздно, слова уже вылетели, не вернуть. Лицо у Микиты сделалось жестким.
Микита:
— Что ты сказала?
Я подумал, что Лидия сейчас заплачет. Она не двигалась. Вид такой, словно в ловушку угодила. За миллион лет бы не подумал, что такое возможно. Тишина стояла жуткая, кто-то должен был нарушить ее. И почему мамы вечно нет, когда она нам нужна.
Я:
— Ты не должна позволять себя жечь.
Микита:
— Что?
Лидия потрогала ставший почти незаметным ожог от утюга на лице. Мои слова придали ей храбрости. Она ожила.
Лидия:
— Скажи ему, пусть притормозит. Посмотри на свои руки, как ты можешь разрешать такое? Это просто слабость.
Микита застегнула джинсы. Руки у нее прямо плясали. Ее толстые обожженные пальцы уже не вызывали неприязни, это было бы попросту несправедливо.
Микита:
— Кого ты слабой обозвала? Видела, как я уделала Шанель?
Я:
— Она не Шанель, она Лидия. Только тронь ее. Я тебя зарежу ножом-пилой. Попрошу Джулиуса, и он тебя отметелит, он реальный гангстер.
Лидия:
— Никого ты не зарежешь. И не попросишь никого. Микита, иди домой. Мы не хотим тебя больше здесь видеть.
Микита:
— Ой, как страшно. Сучка тупая.
Ну вот. Землетрясение, которого я ждал, отменилось. Микита не знала, как ей поступить, и свалила по-тихому. Я задвинул за ней все запоры, достал непочатую упаковку шоколадного печенья из маминого потайного ящика и протянул Лидии. Пусть откроет. Самое первое — всегда самое вкусное.
