– Говорят, она спала только со своим мужем!
– Да на нее больше никто бы и не польстился.
Лиз взглянула на сестру, потом на женщину, что произнесла эти слова.
– Вы уверены?
Один из мужчин фыркнул.
– Во всяком случае, все мы знаем, что в этой комнате она единственная женщина, с которой не путался Клод.
Клод слегка повернул к нему голову.
– В комнате? В замке, я бы сказал. Женщины закатились квохчущим смехом. Клод сделал знак лакею.
– Я бы желал остаться с моей невесткой наедине.
Слуга открыл дверь, и пятеро с приглушенными смешками поспешили вон. Клод приподнял бровь, обратив взор к Лиз. Та попыталась изобразить возмущение, но в конце концов поняла, что ей ничего не остается, как последовать примеру его свиты. Створки захлопнулись.
Когда маркграф снова повернулся к ней, от его томности не осталось и следа.
– Я удивлен вашим поведением, мадам! Сначала ваша сестра является ко мне и сообщает, что вас похитил какой-то англичанин. Затем алые мундиры доставляют вашего сына. По-моему, Катрин, это чересчур. Вы все-таки жена моего брата и мать моего племянника. Мне трудно поддерживать нейтралитет, когда члены моей семьи ищут покровительства англичан. Не думаете ли вы, что я позволю вам рисковать моей репутацией? – Он взял со столика хрустальный бокал и налил себе темно-красного вина. Залпом проглотил его и налил еще. – Геспер-Об – всего лишь небольшой клочок Европы. Нужны немалые уменье и хитрость, чтобы маневрировать между такими столпами, как Франция, Австрия, Англия да еще дюжиной соседей. Я не намерен щадить никого, кто осмелится нарушить это с трудом достигнутое равновесие. Никого, запомните, Катрин. Впрочем, едва ли я вправе требовать от вас понимания. Вы женщина, и такие сложности не для вашего ума. – Он поставил на столик осушенный бокал. – Единственное, чего я требую от вас, – чтобы вы вели себя как подобает. Вы позволили себя похитить простому солдату – это верх неприличия.
Катье вскипела. Возможно, она сумела бы сдержаться, если б не усталость, не мучительная жажда, не ожидание встречи с сыном.
– Вас ввели в заблуждение, Ваше Высочество, он не простой солдат. Помилуйте, могла ли я допустить, чтобы меня похитил кто-либо рангом ниже лорда! – с издевкой ответила она.
– Так он дворянин? – протянул Клод. – И на том спасибо. Хоть одно пятно стерто с вашей подмоченной репутации.
– Подмоченной? А как насчет репутации тех образцовых дам, что были здесь минуту назад?
Клод шагнул к ней и, вонзив ноготь в ее подбородок, заставил взглянуть себе в глаза.
– Надо понимать разницу между кокетством и непристойностью, дорогая моя. Боюсь, я слишком надолго оставил вас одну в Сен-Бенуа. От излишней свободы у женщин появляются такие Нелепые понятия.
Катье высвободилась и отошла от него подальше.
– Я хочу видеть сына.
Сощурив глаза, Клод оценивающе уставился на нее.
– Пьер хорошо устроен. Надеюсь, он быстро избавится от своих провинциальных привычек.
Несмотря на то что внутри все клокотало, она почувствовала невыразимое облегчение.
– Я рада, что он благополучно добрался. – Она заставила себя говорить спокойно, хотя ее так и подмывало крикнуть во весь голос:
Клод не сразу понял, о ком речь.
– А-а, та старая ворона, что приехала с ним. Думаю, где-то здесь. Я, признаться, позабыл о ней. Стало быть, в замке уже две женщины, с которыми я не... путался.
Катье отвернулась.
– А что с теми людьми, которые сопровождали Петера?
– С англичанами? Разумеется, их тотчас же отпустили. Бьюсь об заклад, они поспешили обратно в Ауденарде, чтобы поучаствовать в пирушках и грабеже. А что, надо было задержать их до вашего приезда? Виноват, дорогая, но Филипп никогда не упоминал, что у вас столь низменные вкусы.
Катье из последних сил боролась с душащим ее гневом. Она смотрела на полновластного хозяина земель в междуречье Геспера и Оба, этого замка и всех, кто в нем находится. Включая Петера.
– Вкусы тут ни при чем, – сказала она, овладев собой. – Я просто хотела их поблагодарить.
– Ни при чем? А жаль. Возможно, Филипп не был бы вами так недоволен, будь вы... ну, поавантюрней, что ли.
– Могу я видеть Петера?
Клод, хохотнув, потянулся к маленькому колокольчику, но рука его застыла в воздухе, когда он взглянул на юбку и лицо Катье.
– Я запомнил вас маленькой, дрожащей фламандской мышкой. – Он позвонил. – А теперь вижу, что память меня подвела.
Лакей бесшумно растворил дверь и поклонился ему.
