Возвращение

Вероятно, остальные извивающиеся фигуры тоже были пойманными душами дроу. Должно быть, они летели слишком низко или же создатель паутины способен был хватать их прямо с неба. И возможно, это же самое существо с той же легкостью могло схватить на лету и самого Фарона.

Фарону не понравилась картинка, возникшая у него в мозгу при этой мысли.

Он тряхнул головой и внимательно оглядел камни, пытаясь высмотреть паука или паукообразное существо, которое сплело эту паутину, но не увидел ничего, кроме обреченных душ.

И все же что-то привлекло его внимание…

Пойманная душа неподалеку от него, видимо чувствуя его присутствие, забилась в сетях. Показалось лицо мужчины-дроу. Разевая рот в беззвучном вопле, душа не сводила с Фарона перепуганных глаз. Мужчина снова задергался и заставил задрожать всю паутину на вершине холма.

Словно подстегнутые этим шевелением, другие спеленатые души тоже забились отчаяннее. Тщетно. Паутина держала их крепко.

Внимание Фарона привлек очередной крик снизу, но он проигнорировал его.

С восторгом и ужасом Фарон призвал силу своего кольца из Магика, позволявшую ему увидеть скрытую магию и иные невидимые вещи. Как он и ожидал, паутина засияла в его глазах приглушенным красным светом. Эта вполне осязаемая паутина обладала магическими способностями, дававшими ей возможность ловить и удерживать нематериальные души. Фарон размышлял над тем, какая магия может стоять за таким заклинанием, когда обострившимся зрением заметил вдруг невидимое до этого существо, скорчившееся в центре паутины, рядом с одной из пойманных душ. Не считая восьми черных глаз посреди лица и клыков, торчащих наружу из-под губ, оно было отдаленно похоже на дроу, чье тело скрестили с паучьим и растянули на дыбе так, что оно стало вдвое длиннее обычного. Обнаженное, оно припало к нитям паутины, разглядывая Фарона, цепкие пальцы его были длиной с пол Фароновой руки. Из кожи торчали пучки коротких щетинистых волос. Время от времени по его телу пробегала дрожь, словно от боли. Изо рта текла отвратительная жидкость. В ногах зияли отверстия паутинных желез.

«Я вижу тебя», — подумал Фарон, вызвав из памяти заклинание.

Должно быть, он разглядывал существо на мгновение дольше, чем следовало. Оно поняло, что его увидели. Тварь разинула рот и устремилась по паутине к нему. При этом в голове Фарона зазвучал голос, разумный, убедительный голос, подкрепленный магией:

«Здесь отдых, здесь тепло. Подойди поближе».

Фарон чувствовал, как гипнотическое внушение обволакивает его мозг и извращает волю, но он не поддался зову и отлетел назад, одновременно произнеся заклинание.

Существо, шипя, прыгнуло вперед. Очутившись на краю паутины, оно сделало сальто в воздухе и развернулось ногами к Фарону. Из паутинных желез выстрелили нити паутины и ударили Фарона в грудь. Он едва ощутил прикосновение к своему телу, но нити, казалось, потянулись дальше, проникая в глубь него.

У мага перехватило дыхание. Ему казалось, что он разделился на две части, словно свернувшееся рофье молоко. Паутина вытягивала его душу из тела. Существо вновь зашипело и принялось тянуть.

Снова крики внизу. Гневный голос Квентл.

Фарон вновь сконцентрировался — едва-едва — и шепотом окончил заклинание. Магия придала его голосу силу, и этим голосом он произнес единственное решающее слово.

Магия заклинания разорвала в клочья нити паутины, прилипшие к Фарону, и ударила существо, словно молотом. Сила удара отбросила его обратно в паутину, где оно и осталось лежать неподвижно.

Пойманные души пытались вырваться на свободу из полуразрушенной паутины. Мужчина-дроу, что был ближе всех к Фарону, сумел, извиваясь, выпутаться из клейких нитей. Душа даже не взглянула на Фарона. Вместо этого она просто взмыла в небо, чтобы присоединиться к прочим душам на их пути к Ллос.

— Не стоит благодарности, — сказал ему вслед Фарон голосом, уже куда более похожим на его собственный.

Квентл внизу продолжала вопить.

Фарон потряс головой, прочищая мозги, и удостоверился в том, что избежал необратимых повреждений. Довольный этим, он извлек из плаща кожаную перчатку и произнес очередное заклинание.

Перед ним возникла огромная ладонь магической силы. По его мысленному приказанию она дотянулась до оглушенного паукообразного существа и крепко сжала его, особенно позаботившись удостовериться, что прядильные отверстия оказались зажатыми. Фарон сотворил еще одно заклинание, на время рассеяв присущую твари невидимость.

Фарон спускался, так сказать, с трофеем в руке. Остальные пойманные души он не удостоил даже взглядом.

— Что, во имя Девяти Кругов, ты там делал?! — воскликнула Квентл, едва башмаки Фарона коснулись камня.

Верховная жрица едва взглянула на существо, зажатое между огромными пальцами его магической руки.

— Занимался исследованиями, госпожа, — пояснил Фарон.

Прежде чем Квентл успела ответить, Данифай откинула капюшон и заявила:

— Я не слышала, чтобы ты спрашивал дозволения на свои исследования, мужчина. А также на то, чтобы убить одно из созданий Ллос.

Фарон сверкнул на Данифай глазами и, наверное, шагнул бы к ней, если бы не угрожающее ворчание Джеггреда.

— У меня нет привычки спрашивать вашего дозволения, госпожа пленница. А это создание на меня напало.

— Вам придется изменить свои привычки, Мастер Миззрим! — огрызнулась Данифай. Ее сузившиеся глаза были холодны. — Вы всего лишь средство для жриц Ллос, и ничего более. Ваше непослушание граничит с дерзостью и богохульством.

— Она права, — сказала Квентл, к изумлению Фарона. — В следующий раз, когда ты отвлечешь нас от выполнения нашей миссии без моего приказа, ты будешь наказан. Ллос ждет свою Йор'таэ. Мы не должны тратить время на твои ничтожные исследования.

Словно подчеркнув ее слова, змеи вытянулись в два раза длиннее обычного и щелкнули язычками по коже Фарона.

Мастер Магика проглотил злость, усмирил свою гордыню и решил перехватить инициативу.

— Разумеется, госпожа, — с поклоном заговорил он. — Простите мне мою самонадеянность. — Данифай же он бросил: — А я не знал, что вы теперь говорите вместо госпожи.

Челюсти Квентл сжались. Она зло покосилась на Фарона, потом на Данифай.

— Никто за меня не говорит! — огрызнулась Квентл, и Фарон опустил взгляд.

— Я хочу лишь исполнить волю Паучьей Королевы, настоятельница, — отозвалась Данифай.

— Как и я, — заметила Квентл и отвернулась.

Когда она это сделала, Фарон встретился взглядом с Данифай. Она легонько улыбнулась ему, без сомнения считая, что вбила некий клин между Квентл и Фароном, подчеркнув, что маг действовал без дозволения верховной жрицы. Ее взгляд сулил Фарону ужасную смерть, если при помощи этого клина образуется достаточно широкая трещина.

Фарон улыбнулся ей в ответ. Он чувствовал себя вполне довольным, поскольку сумел уменьшить урон, намекнув, что Данифай ведет себя нагло, говоря за Квентл. И если дело дойдет до драки, то ужасная смерть будет ждать именно Данифай.

Эта мысль заставила его на миг содрогнуться. Убить жрицу Ллос? Правда, Данифай была лишенной Дома, но все-таки оставалась жрицей. Такое Фарону не могло даже прийти в голову до Молчания Ллос. Он понял, что, несмотря на возвращение Паучьей Королевы, ее Молчание что-то существенно изменило в отношениях между мужчинами и женщинами Мензоберранзана, — для некоторых, по крайней мере мужчин, жрицы не казались больше неприкасаемыми. Их слабость во время Молчания, хоть и временная, лишила их возможности контролировать общество. Хотел бы он знать, как это аукнется в будущем.

Существо, зажатое в его магическом кулаке, шевельнулось и застонало. Заклинание Фарона лишь на