из положения члена Общества Кракена. И когда все выяснит, то определит местонахождение тайной пещеры, сокрушит Черепов и посадит семя Ростка Пряжи.
Широкая площадь впереди, на которой расположился невольничий рынок, была заполнена толпами существ, участвовавших в торгах. В сыром воздухе раздавались громкие выкрики с предложениями цен. Дюжины факелов на высоких столбах освещали площадь, дым от них причудливыми кольцами поднимался в темноте к потолку. На высокой деревянной платформе стояли два скованных орка в изорванных, покрытых грязью и жиром туниках, а перед ними суетился средних лет полноватый человек с аккуратными усами и в красном одеянии. Он следил, кто и какую предлагал цену. Рядом с платформой своей очереди дожидалась цепочка скованных рабов, среди них выделялась очень привлекательная человеческая женщина. Ирония рабства в Скаллпорте заключалась в том, что в действительности мало кто из невольников работал в городе. Громадный рынок был лишь местом продажи и покупки. Самих рабов обычно загружали на корабли и отвозили в куда более темные уголки Фаэруна и Подземья.
За площадью теснились доки, у пирса покачивались всевозможные посудины, от калишитских рабовладельческих судов до тяжелых кораблей из Лускана. Большинство попадало сюда через многочисленные врата на реке Сагос — магическом туннеле Подземья. Часть прибывала с Поверхности, проделывая долгий путь по запутанной потайной сети шлюзов и потоков. Ящики, мешки, сосуды с товарами — все это горами лежало и стояло в доках. Крики матросов и суетящиеся гоблины — вот что слышал и видел Азриим.
Внезапно магическое чутье вызвало щекотку в горле слаада и заставило его широко раскрыть глаза.
Там, высоко над площадью, обозревая аукцион и пристани загадочным бестелесным взглядом, парил Череп. Его окружал нимб слабого оранжевого сияния, и взор, лишенный глаз, бродил то тут, то там, видя всех и каждого.
Азриим постарался выглядеть как можно скромнее.
Без всякого предупреждения Череп вдруг ринулся вниз со своей высоты и пролетел низко, над самой толпой, оставляя за собой след от оранжевого света. Жители, вытаращив глаза, удивленно хватали ртами воздух, показывали пальцами. На площади воцарилась тишина. Многие в ужасе бежали прочь или падали наземь. Череп хищной птицей опустился еще ниже, описал широкий полукруг и вернулся к толпе. Азриим испугался, что тот обнаружил слаада, но нет. Страж завис прямо перед стройным человеческим мужчиной, одетым в плохо сидевшую серую тунику и кожаные штаны. Мужчина был вооружен мечом, но демонстративно держал руки подальше от оружия. Когда человек посмотрел в пустые глазницы Черепа, то заметно вздрогнул и нервно облизал губы. Люди и другие существа отшатнулись от мужчины, оставив его один на один со стражем.
Напряженная тишина пологом накрыла толпу. Аукционист так и замер, воздев одну из трясущихся рук над головой, уже готовый принять цену за одного из огров. Как и Азриим, толпа знала, что грядет, — убийство или развлечение. И то и другое было занимательным зрелищем в Скаллпорте.
Челюсть Черепа не двигалась, когда он заговорил.
— Ты мелкий воришка, — промолвил он достаточно громко, чтобы его слышали все на площади. Мужчина помотал головой и хотел возразить, но страж продолжил: — Воры не приветствуются на рынке. Назови же кличку третьей собаки третьего сына четвертого верховного мага, правившего при Иолауме, или подвергнешься наказанию.
Обвиняемый в воровстве вспыхнул до корней волос. Страх парализовал его, хотя было видно, что больше всего на свете ему хочется убежать со всех ног.
— О ч-чем вы? — проблеял он. — Я… я ничего не крал. Я не знаю никаких магов.
— Неверный ответ, — произнес Череп.
Услышав этот ужасный вердикт, вор, должно быть, почувствовал всю полноту грозившей ему опасности. Ему удалось наконец стряхнуть вызванный страхом паралич и повернуться, чтобы убежать. Но даже если и нашлось бы такое место, куда можно было убежать, было уже слишком поздно. Череп произнес несколько слов на древнем языке, и из его глазниц вырвались потоки зеленого света. Они вонзились в спину мужчины, заставив несчастного завопить, и через мгновение на мостовой осталась лишь кучка пепла. Пригоршня серебряных монет в этой грязи — вот все, что напоминало об их обладателе.
— Заберите вашу украденную собственность, — возвестил Череп, не обращаясь ни к кому конкретно, и взмыл ввысь. — Возносясь к потолку пещеры, он добавил: — Воровству не место на торгах. Не заводитесь с яйцами, если не можете их высидеть. Будьте осторожны.
Какое-то время никто не двигался, толпа безмолвствовала. А потом раздался смешок, затем другой, сопровождаемый низким ворчанием довольной аудитории, обсуждавшей недавнее зрелище. Какой-то человек подкрался к монетам и подобрал их. Толстый аукционист вновь повысил голос, завершая торг, и первый из огров перешел к новому хозяину.
«Превратить в пепел из-за кучки монет, — подумал Азриим. — Вот на чем зиждется власть Черепов. Обдуманное, но непредсказуемое проявление дисциплины, поддерживавшей в населении чувство уважения и делавшей хаос управляемым». Улыбаясь, слаад отыскал в толпе Тилда и продолжил следовать за ним по площади.
Сначала Азриим подумал, что Тилд направлялся к Черной арке, мрачному каменному мосту, нависшему над Сагосской бухтой. Он соединял дальние берега с темными землями Острова Черепов, где возвышались зубчатые стены и башни крепости Айрона Ринга, хозяина рабов в Скаллпорте. Все невольничьи суда подплывали к Острову Черепов, предъявляли свои жертвы и составляли опись груза в крепости. И лишь затем рабов можно было продать на площади. Ринг получал свою долю от всех сделок.
Но Тилд свернул налево и стал пробиваться сквозь толпу. Обойдя стороной компанию иллитидов, он направился к рыбному базару.
Азриим следовал в отдалении, пробираясь сквозь вереницы рабов, которые скоро должны были ступить на помост. Щелкал кнут, стенали и плакали невольники. Будущие покупатели пихали и толкали товар.
Хотя слаад не испытывал как таковой симпатии к людям и другим существам, обреченным на рабский труд и смерть во мраке Скаллпорта, но и он не мог представить себе судьбу ужаснее, чем жизнь, проведенная в оковах. Даже вынужденное, пусть и крайне мягкое заключение на Уровне Странника чуть не свело Азриима с ума. Странник действительно хорошо обращался со слаадами, но это лишь превращало их в слуг, с которыми неплохо обходились. Подобные размышления всегда пробуждали в Азрииме самые противоречивые чувства, которые он питал к своему так называемому отцу, — причудливую смесь любви и ненависти, страха и почтения.
