В перерывах между кашлем Ривен умудрился расхохотаться. Кейл с Джаком переглянулись.
— Как мы это сделаем? — спросил Эревис, посерьезнев.
Магадон пожал плечами и, закончив собирать рюкзак, ответил:
— Дух очень непостоянен. В одних случаях срабатывает одно, в других — другое. Но что-то сработает обязательно. Нам лишь нужно понять, что именно.
Кейл начал было подумывать, не стоило ли ему пересмотреть свое решение и перенести всю четверку прямиком в Скаллпорт.
Должно быть, Магадон почувствовал его сомнения.
— Эревис, все, что мы можем сделать, — это попытаться.
— Попытаться и умереть, — встрял Ривен, закидывая рюкзак на спину.
— Возможно, — признал проводник.
Джак убрал трубку и швырнул свою поклажу в лодку.
— Зент, ты не можешь предложить ничего лучше, — сказал он Драйзеку. — Я доверяю мнению Магадона.
Ривен воззрился на хафлинга, затем повернулся к проводнику.
— Магз, как часто ты проделывал такое путешествие? — спросил он.
Магадон колебался с мгновение и лишь затем ответил:
— Один раз.
— Ну что, Флит, ты все еще доверяешь его мнению? — со смехом спросил Ривен.
Джак выглядел обеспокоенным, но не проронил ни слова.
— Магадон, ты можешь это сделать? — спросил Кейл, глядя проводнику прямо в глаза.
— Понадобятся усилия всех нас, — нахмурился тот. — Но да, думаю, что могу.
Кейлу этого было достаточно.
— Тогда пошли, — сказал он, похлопав Магадона по плечу.
Компаньоны забрались в лодку, и проводник оттолкнул суденышко от берега. Усевшись на среднюю скамью, он объединил разумы спутников.
— Будем общаться так, — сообщил он. — И дух не сможет нас услышать.
Когда течение подхватило суденышко и увлекло вниз по реке, Магадон многозначительно посмотрел на убийц.
— Насилие и угрозы не помогут в общении со стражем, — сказал он. — Так что не прибегайте к ним. Дадим ему то, что попросит, и сможем пройти.
Кейл и Ривен не возражали. Когда солнечные лучи появились над стенами ущелья и осветили небо, Эревис смирил желание накинуть капюшон. Кожа болела, но он терпел. Кисть исчезла, и убийца закрыл культю рукавом. Он решил не скрываться от света, хоть и знал, что не сможет использовать на солнце ни одну из своих способностей, дарованных трансформацией. Если друзья сорвутся с Пасти Дракона, Кейл не спасет их от смерти в пучине. Но он встретит смерть вместе со своими друзьями, в лучах солнца, без капюшона и с открытыми глазами.
Беспокойство и ожидание проносились по телепатическим связям, соединявшим друзей. Никто не был уверен, что план сработает.
«Теперь уже ничего не поделаешь», — подумал Эревис и постарался успокоиться.
Течение становилось все быстрее и небрежно тащило лодку за собой. Магадон опускал в воду весла, но не для того, чтобы помешать движению вперед, а лишь направляя суденышко. Мягким сладкозвучным баритоном он что-то запел на неизвестном Кейлу языке. Таинственная мелодия странным образом волновала Кейла, оживляя в памяти ночи, залитые лунным светом, лесные прогалины, и вызывала в душе тихую радость. Песня словно вплеталась в рев реки.
Эревис обернулся и посмотрел на Ривена. Убийца вцепился одной рукой в борт лодки, а другой — в скамью, которую делил с Джаком. Под глазами залегли черные тени.
— Опять видел дурные сны? — так чтобы лишь Драйзек мог его «услышать», спросил Кейл.
Ривен остро взглянул на него, нахмурился и покачал головой:
— Нет. Я не видел снов с тех пор, как мы вернулись с Уровня Тени.
Кейл почувствовал, как лодка зацепила бортом камень и поплыла еще быстрее. Магадон продолжал распевать песнь, мысленно проклиная течение и камни.
— Может, он оставил тебя в покое? — спросил Кейл у Ривена, хотя и сомневался, что ответ будет положительным.
Драйзек понял, кого Эревис имел в виду под «ним». Прищурив единственный глаз, убийца уставился на Кейла:
— Я не хочу, чтобы он оставлял меня, Первый из Пяти.
Услышав озлобленность в голосе убийцы, Кейл понял, что тот чувствовал. Он видел это в Ривене и раньше. Когда убийцы служили Праведнику в Гильдии Ночных Ножей, Драйзек был вторым, уступая Кейлу. И в служении Маску он вновь остался на вторых ролях. Эревис знал, что человек в таком положении может сделать что угодно. Может выдать все, что угодно. Он припомнил ночные молитвы Ривена. Интересно, о чем
