рядышком, позируя перед фотографами. Съемку разрешил сам адвокат.
– Давайте напрямую, – сказал репортер «Таймс» даме с Девятого канала телевидения. – Этот тип по имени Янгер подцепил на голливудской панели двух малолетних потаскушек. Завел их на крышу. Овладел одною и убил другую бутылочной 'розочкой'.
– Потому что она над ним посмеялась, – ответила дама.
– А почему она над ним посмеялась?
– Потому что у него оказалась слишком мелкая снасть.
– А я, наоборот, слышал, что прибор у этого сукиного сына как у жеребца, – возразил репортер.
– Вы слышали одно, а я другое.
Дама смерила репортера таким взглядом, словно подозревала его в соучастии в разыгравшейся трагедии. Ведь все мужчины испытывают проблемы в связи с неадекватностью собственного пениса и готовы убить женщину, которой вздумается исподтишка посмеяться над этим вместо того, чтобы упасть на колени в самозабвенном экстазе.
– Может, он ее чем-нибудь рассмешил? – сказал репортер.
– Что достал из штанов, тем и рассмешил, – ответила дама с телевидения.
– Но ведь он уже переспал с первой потаскушкой, и ей было не до смеха.
– Послушайте, Чарли, мы все устроены по-разному. То есть, я хочу сказать, у каждой из нас собственное чувство юмора.
Ныряла Бенни смотрел за тем, как следит за происходящим адвокат Джовинни. А Джовинни смотрел на Бальфри с ревностью и с завистью.
– Не поговорить ли нам о моем деле, мистер Джовинни?
– По-твоему, Бенни, это честно? По-твоему, честно, что этой злоебучей Летучей Мыши достался в клиенты насильник и убийца, а мне приходится возиться с обыкновенным карманником? Разве есть в этом хоть какая-нибудь справедливость? Я сюда пришел – и он сюда пришел – и вот эта злоебучая Летучая Мышь срывается с места, летит на добычу и получает в клиенты насильника и убийцу. Летучая Мышь Бальфри может нырнуть в бочку с навозом, а вынырнет, держа по золотой подкове в каждой руке.
– Меня избили.
– Именно на таких делах и составляют себе репутацию. – Все, что говорил Бенни, его адвокат просто- напросто пропускал мимо ушей. – Такое дело или выигрываешь, или проигрываешь. Но в обоих случаях перед тобой открываются самые широкие перспективы. Одни только прения сторон дают адвокату двадцать дюймов и три с половиной минуты ежедневно на протяжении целой недели.
– Какие такие дюймы? Какие такие минуты?
– Дюймы газетных колонок и минуты в шестичасовом выпуске новостей, – пояснил Джовинни. -А когда дело доходит до заключительной речи, это означает целую статью в воскресном приложении и отдельный сюжет по телевидению.
– Раз уж речь зашла о делах, мистер Джовинни, не могли бы вы пойти похлопотать за меня, пока всеобщее внимание привлечено к другому вопросу? Кому интересен карманный вор, когда тут на волю вырвался ебарь-одиночка?
И тут Мэкки, его дружок и двое полицейских в форме ввели в общий зал Фрэн. Ее нагота была лишь частично прикрыта наскоро наброшенной на плечи курткой, обута она была по-прежнему в нелепые ботфорты. Ее привели как раз в тот момент, когда толпящиеся в участке полицейские собрались препроводить Янгера в камеру предварительного заключения.
Сперва она взвизгнула, потом истошно закричала:
– Этот сукин сын хотел меня изнасиловать! Лич позвонил по телефону.
– Свяжите меня со службой условно-досрочного освобождения. С тем мудаком, который выпустил Дэниэля Янгера из-за решетки.
Глава тридцать седьмая
Свистуну казалось, будто его с Фэй словно бы заперли в стеклянном боксе. О чем бы они ни заводили разговор, нить его моментально терялась.
– Жаль, что вынужден огорчить тебя, – сказал он.
– Не расстраивайся. Я не из тех, кто убивает горевестников.
– Мне кажется, кто-то тебя ищет. Он указал за окно.
Там стоял, жестами пытаясь привлечь к себе внимание Фэй, Джоджо. Она призывно помахала ему рукой. Немного поколебавшись, он вошел в кофейню. И направился к их столику.
Фэй познакомила мужчин.
– Присаживайтесь. Может быть, чего-нибудь хотите? – сказал Свистун.
– Нет, спасибо. Я зашел за Фэй. Она нужна немедленно.
– Иду.
Фэй начала выбираться из-за столика.
– Но не в приют Святой Магдалины, – сказал Джоджо. – Нам нужно в суд.
– А в чем дело?
– Помнишь двух белых девочек, двух малышек, одевающихся одинаково? Мими и Му?
