– Так это ты решил изменить первый акт? – спросила она неуверенно.
Дэвид немного смутился.
– Ну да, конечно. Джастину захотелось оживить действие, ускорить его темп, и он заказал мне изменения. Кто ж еще, по-твоему, мог бы на такое решиться?
– Ну да, Крессида, – поддержал его Стефано, усмехаясь. – Кто же еще?
Она чувствовала себя полной дурой.
– Не знаю, – пробормотала она.
– Правда? Как же так? – Тон был сдержанный, а итальянский акцент почти не заметен.
– Извините и, пожалуйста, оставьте меня.
Пока я не сделала еще какую-нибудь глупость. К примеру, не расплакалась.
– Конечно, – поспешил согласиться Дэвид. – Увидимся позже.
Крессида подумала, что ушел он так же незаметно, как и пришел. Она опустила голову, не желая смотреть в лицо Стефано. Но в одном она была уверена: ей нужно перед ним извиниться.
– Извини, – сказала она, – мне не следовало выходить из себя…
– Тише, – прервал он ее.
Нежность, с какой он произнес это слово, доконала ее. На глазах выступили слезы.
– Посмотри на меня.
Она помотала головой, и рыжая коса закачалась из стороны в сторону на стройной шее.
– Крессида?
Она подняла глаза, и они выдали ее.
– Ты плачешь, Крессида? – шепнул он. – Плачешь?
– У меня стресс, – с трудом произнесла она.
Но не стресс был причиной этого эмоционального взрыва. Дело было в Стефано. Он, Стефано, был причиной.
– Пожалуйста, Стефано, уходи. Пожалуйста.
– Конечно, я уйду, но только при условии, что ты пообещаешь мне не расстраиваться так ужасно. Теперь ты знаешь, что я не… как ты говоришь?.. «главный злодей», да?
Она засмеялась, сама того не желая. Это была одна из его черточек, которые когда-то так пленяли ее, – делать вид, что он с трудом справляется с английскими оборотами, хотя оба прекрасно знали, что он говорит по-английски ничуть не хуже, чем она сама.
– Ну что ж, теперь, когда ты это знаешь, не лучше ли нам остаться друзьями, чем враждовать?
Она похолодела от одного-единственного слова.
– Друзьями?
– А почему нет?
Почему нет? Он действительно не знает, подумала она с грустью. Друзья. Своим удивительно беспристрастным звучанием это слово будто насмехалось над ней. Да, когда-то, по своей наивности, она надеялась, что, возможно, между ними сохранятся дружеские отношения, «цивилизованные». Так считала она в первые дни разрыва со Стефано. Крессида размышляла об этом во время бессонных ночей, убеждая себя, что у нее был только один путь – оставить Стефано. Она повторяла это как заклинание, в которое можно поверить, если повторять достаточное количество раз. Поддерживать «цивилизованные» отношения – да, быть друзьями – нет.
Как можно дружить с мужчиной, приводящим в смятение все ее мысли и чувства, – мужчиной, которому стоило лишь притронуться к ней, как ее захлестывало волной неимоверной страсти.
Но Стефано не разделял взглядов Крессида. Он хотел, чтобы она была ему подругой, которая ему желанна физически (он допускал это), но не более того.
– Чего ты боишься? – тихо спросил он.
Самоуважение заставило ее беззаботно улыбнуться. Как унизительно, если он догадывается о смятении ее чувств. Отвергнуть его предложение – значит подтвердить его догадки.
Ради нее самой, ради труппы следует попробовать. В конце концов, перемирие может ослабить напряжение между ними.
Она всмотрелась в темные глаза, внимательно изучавшие ее.
– Итак, мы друзья?
Она кивнула.
– Ладно.
– Друзьям можно вместе поужинать?
– Нет, Стефано, – она покачала головой.
Он пожал плечами.
– Но почему? Чего ты боишься?
