– Мне не хотелось причинять тебе вред. Ни тебе, ни Брэндону.
– Брэндону,– с болью в сердце повторила Эмбер.– Ты...
– Мне пришлось это сделать.– Он сжал в кулак свободную руку.– Проклятый Шнелл. Не мог удержать тебя за океаном...
– И что тогда? – с трудом выталкивая слова из глотки, спросила она.– Тогда тебя не так мучила бы совесть? И намного проще можно было бы оправдать твое предательство?
– Они меня вынуждают, Эмбер. Я отдал Управлению всю жизнь, а они меня вышибают.– Его лицо исказилось печалью, смешанной с непривычной для нее яростью.– Это я должен был руководить Управлением, а не Шнелл.
Ее саму захлестнула ярость.
– Ты жалок,– прошептала она через силу.– Все, что ты когда-то говорил мне о чести, жертвенности и принадлежности к команде,– она покачала головой,– все это ложь. Тебе нужна была только власть. И ты хочешь получить ее любой ценой. Если даже пострадают люди, которых ты любишь.
– Я не хотел причинить тебе вреда,– сказал он, протягивая к ней руку, но Эмбер автоматически отступила назад. Он сжался, словно это движение причинило ему физическую боль.– Пойдем со мной. Мы команда – ты и я.
Его слова вызвали у нее отвращение, и она покачала головой.
– Я работаю в одиночку.
К глазам подступили слезы, и Эмбер заморгала, прогоняя их. Она никогда не плакала и не собиралась начинать сейчас.
В одиночку. На протяжении всей карьеры она считала, что у нее есть Джеймс, есть Управление. Она была одинока, но все же у нее была команда. Сейчас у нее не осталось ничего.
Кроме Финна. У нее по-прежнему есть Финн. И почему-то она интуитивно чувствовала, что если все связанное с Джеймсом было иллюзией, то любовь Финна – настоящая. И постоянная, не связанная со скрытыми мотивами.
Джеймс встретился с ней глазами, и она увидела промелькнувшую в них тень.
– Прости,– выдавил он.
Его палец почти незаметно шевельнулся, и Эмбер поняла, что он извиняется не за прошлые ошибки, а за то, что сейчас выстрелит.
Она сделала бросок, и ее нож глубоко вонзился ему в запястье. Джеймс выстрелил, но она успела упасть на пол, и пуля просвистела мимо, чуть не задев ее.
Эмбер прыгнула вперед и ударила его ногой в грудь, отбросив назад. Левой рукой он держался за запястье правой, чтобы остановить кровь, и ползал по полу, скользя коленями в ярко-красной луже и пытаясь достать пистолет.
Отбросив оружие ногой, она прижала лезвие ножа к горлу Джеймса.
– Тебе надо было убить меня, когда была такая возможность,– сказала она.– Когда я только что появилась из-за утла.
– Нет,– сказал он.– Мне надо было убить себя.– Он закрыл глаза.– Сделай это поскорей.
Мышцы ее руки напряглись, но сразу же ослабли. У нее было мокрое лицо, и она догадалась, что плачет. Вот дерьмо! Она заставила его встать, держа лезвие ножа у него под подбородком.
– Вставай,– велела она.– И шагай вперед.
– Эм...
– Заткнись, Джеймс. Нам нечего друг другу сказать.
Она повела его по коридору, остановившись лишь затем, чтобы поднять оба пистолета. Свой она засунула в плечевую кобуру, потом убрала нож в ножны, а его пистолет направила ему в спину. Воспользовавшись возможностью, она ощупала его сверху донизу, отобрав нож, пристегнутый ремешком выше лодыжки.
– А теперь давай,– приказала она и подвела его к двери центра управления.– Открывай дверь.
Он покачал головой. С его лица сошла краска, оно побледнело и осунулось, словно составленное из углов и теней. По контрасту с серым лицом рука казалась ярко-красной. Текущая из запястья кровь запятнала рубашку и другую руку, которой он зажимал рану, пытаясь остановить поток крови. Эмбер открыла индивидуальный пакет и вытащила кусок резинового жгута.
– Откроешь дверь,– сказала она,– и жгут твой.
Джеймс помедлил в нерешительности. На миг Эмбер поверила в то, что он откажется. Что наберется храбрости и скорее даст жизни вытечь из тела, чем предаст своих новых друзей, и таким образом хоть отчасти возвратит ту веру, которую она к нему когда-то питала.
Но вместо этого он прижал ладонь к детектору, открывая для нее дверь. Не для того, чтобы помочь ее миссии, а чтобы продолжить собственную.
Она бросила ему жгут. Хоть бы никогда его больше не видеть!
Чернота повсюду. Вокруг него чернота и пульсирование тупой раскаленной боли в голове и груди.
Костюм. Его спас костюм Линуса. Но от чего спас? И от кого?
И тогда он все вспомнил и очнулся. Джеймс. О господи, Джеймс оказался предателем!
Брэндон со стоном открыл глаза и попытался сесть. Его немного покачивало, но ему это удалось. Он по-прежнему находился на дороге, над головой мигали звезды. Надо срочно вернуться в дом Эмбер. Сейчас она, должно быть, уже на острове и прямиком попадет в ловушку. Он должен ей помочь. Добраться до нее. Чувствуя боль во всех мышцах, Брэндон поднялся на ноги и направился к своей брошенной на обочине машине.
Если немного повезет, Дигби сумеет доставить его на остров. Если повезет еще чуть-чуть, он доберется туда вовремя.
Они выбиваются из графика. А Эмбер по-прежнему нет.
Финн сглотнул. Видимо, Эмбер не придет, и он посетовал на несправедливость судьбы, подарившей ему любовь только затем, чтобы вырвать ее у него из рук. Но сейчас его проблема не в любви. И возможно, такой проблемы у него больше никогда не будет. Проблема в спутнике. А без Эмбер с ее отвлекающим маневром любой в этой комнате заметит изменение в координатах, которое он собирается ввести.
Даже если он зашифрует пароль – в надежде, что Диана расшифрует его только через несколько минут,– он все равно покойник. Без прикрытия Эмбер Дрейк снимет его, как утку на стрельбище. А потом Дрейк с Дианой выпорхнут в дверь к своему самолету. Их оборудование будет уничтожено, но они не пострадают. А Финн останется лежать мертвым на полу.
Он ухватился за край пульта, стремясь найти другой выход, но понимая, что остается только один этот путь. Если ему все равно суждено умереть, то можно оттянуть изменение координат до последнего момента. Так, чтобы никто – ни он, ни Дрейк, ни Диана – не успели покинуть остров.
И вот он сидел, не отрывая взгляда от монитора и стараясь ничем не выделяться, а драгоценные секунды бежали одна за другой. Он спрашивал себя, не то ли самое ощущают солдаты в те последние мгновения, когда их настигает рок, который принято называть долгом, и призывает умереть за Бога и Отечество.
Стыдно ли испытывать страх перед лицом столь благородной задачи?
Досадуя на себя, Финн покачал головой С самого начала он знал, что может не вернуться. Единственным сожалением – скажем, единственным сожалением, стоящим внимания,– было то, что он в последний раз не увидел Эмбер.
Десять минут до установки прицела.
У него свело живот, и он рискнул оглядеться по сторонам. На мониторе появилось изображение старого Иерусалима и знаменитой мечети. Под экраном стоял Дрейк, прижимая к уху телефон. Диана стояла у ближайшего к подиуму компьютера, глядя на монитор. По обе стороны от Финна сидели операторы, занятые своей работой на терминалах и устройствах мониторинга. Взглянув на соседний монитор, он заметил, что парень скачивает из Интернета информацию о погоде и туризме на Бали. Финн решил, что это следующая остановка Дрейка и компании.
С нарочитой небрежностью он ввел в свой компьютер координаты острова. Правда, в систему координаты не послал. Просто медлил, держа палец у клавиши «ввод» и ожидая того неясного момента, после которого возврата не будет.
